— Худобина, колись немедленно, чего ты еще натворить успела! — не на шутку испугалась валькирия, правильно истолковав природу моего черного юмора. — Я ведь не забыла, что Симон говорил про защитную реакцию организма на стресс.
— Влюбилась! — коротко доложила я. — Вот только я раньше не понимала, что не все люди — мужчины, а не все мужчины — люди! — Мне самой понравился этот корявый каламбур, намекавший, что Конрад не только не человек в прямом смысле этого слова, но и просто озабоченный самец.
Лицо Оливии потемнело.
— Я так и знала! — патетично возопила она. — А он, конечно же, воспользовался тобой и бросил, как и… меня, — тихонько закончила она.
Я громко присвистнула. «Неужели Уриэль и Оливия… — вихрем пронеслось у меня в голове. — Ну и ну! Вот тебе и банальная разгадка страшной тайны».
Нат насмешливо фыркнул. Зря он это сделал! Оливия оскалила зубы и зарычала голодной пантерой:
— Чего ты ржешь, козел! Все мужчины одинаковы!
— Ой-ой, — притворно вздохнул ангел. — Откуда тебе это известно? Учебник по анатомии купила?
Оливия взбешенно прыгнула на него и вцепилась в длинные, распущенные по плечам волосы красавца.
— Совсем сдурели! — заорала я. — Надоели мне ваши закидоны. Нашли время отношения выяснять. Враги кругом, а сами мы находимся на церковной земле, где сосредоточены умиротворение и любовь… — неожиданно я осеклась, чуть не прикусив себе язык. На меня снизошло озарение. — Придумала! — сосредоточенным шепотом выдала я.
Оливия и Нат мигом утихомирились, выжидающе глядя на меня.
— Любовь! — радостно заявила я. — Любовь сильнее всего. Так и Павел говорит.
Валькирия скептично поморщилась:
— Не верь мужчинам, Сел.
— Не верь Оливии, Сел! — немедленно встрял Нат. — Среди нас попадаются и надежные, — и он показал ангелице издевательскую комбинацию из трех пальцев.
— Не зли меня, а то заболеешь! — нехорошим тоном предупредила ангелица.
— Чем? — удивился Натаниэль.
— Переломом челюсти и сотрясением мозга, — нежно пообещала валькирия.
Но я их уже не слушала, давно сжившись с мыслью, что перебранки ангелов — это неизбежное зло, и к нему нужно относиться с философским безразличием. Я думала о своем.
«Значит, по мнению лодочника, победить и смерть и стригоев может только любовь, — размышляла я. — Почему же это погребальное место ассоциируется у меня именно с великой жертвенной любовью? Святой Христофор, покровитель заблудших душ, и записная книжка кардинала ди Баллестро — как они связаны? Ну конечно!» — я выхватила из кармана блокнот, подобранный в аббатском флигеле, и торопливо зашелестела страницами. Помнится, еще в поезде мне бросился в глаза листочек на букву «М». Тогда я этого не понимала, а сейчас все сошлось идеально. На нужной мне странице значилось имя Маргарита, дата рождения, дата смерти и имелась многозначительная приписка — «Похоронена в правом нефе базилики Святого Христофора».