Лора слегка прищурилась, не в силах скрыть горечь от предательства.

– Когда Райан умер и его имя трепали во всех газетах, Эффи почувствовала себя настолько виноватой из-за сыгранной в этом роли, что после похорон пришла ко мне, – продолжил я.

– Не следует верить в то, что она говорит. Эффи – девочка со сложностями.

– Мне она показалась совершенно нормальной. Девочка рассказала мне, как вы с ней сделали всё, чтобы запись ее разговора с братом была воспринята всеми совершенно неправильно.

– Но ты же наверняка поверил каждому слову, когда впервые услышал запись, верно? Могу предположить, что ты так же отвернулся от брата, как и все остальные, и именно поэтому он покончил с собой. Поэтому ты мучаешь меня и моего сына – чувствуешь вину.

Ее слова глубоко ранили меня, но я не мог этого показать.

– Эффи рассказала мне, что Генри был совершенно нормальным мальчиком в первые четыре с половиной года своей жизни. А потом ты сделала из него вот это.

– Нет! – вскричала Лора, сверля меня взглядом. – Неправда! Райан и Эффи задурили тебе голову своим враньем! Я никогда не сделала бы ничего плохого своему ребенку!

Я достал из заднего кармана джинсов фотографию, которую дала мне Эффи, и показал ей, другой рукой придерживая дергающееся кресло.

– Разве это не он задувает свечи на свой третий день рождения? Здесь он выглядит здоровым.

Лора уставилась на фотографию совершенно нормального с виду Генри, сидящего рядом с сестрами в окружении друзей. Затем, закрыв глаза, прикусила нижнюю губу.

– Генри был у своей подруги Меган, когда девочка заболела, – продолжил я. – Поэтому отец Меган довез его до вашего дома раньше оговоренного срока, а мама девочки осталась присматривать за ней. Но ты и Тони были слишком заняты своей ссорой, чтобы услышать, как он вошел в дом. Ваши крики напугали его, и он спрятался в своей комнате.

– Все было не так. – Ее голос звучал тонко, по-детски.

– Из-за чего вы ругались? Из-за того, что Тони прочитал отчеты, сделанные работниками соцслужб, и понял, что женился на психопатке? Или из-за того, что Олли – или Дэвид, если называть его настоящим именем, – убил свою мать ради тебя?

– Заткнись! Заткнись же! – неожиданно взревела Лора, зажимая уши ладонями. Генри начал визжать на высокой пронзительной ноте, словно испуганный зверек. Но я уже не мог остановиться и повысил голос, перекрикивая обоих.

– Когда Тони выбежал прочь, ты решила, будто это новый дом виноват в том, что ваш брак распадается, – а не твои собственные действия. Поэтому разлила по полу все горючие материалы, оставшиеся от отделочных работ, и подожгла их. Пока рыскала по округе, пытаясь найти своего мужа, напуганный маленький мальчик оказался в ловушке в своей комнате. Ты когда-нибудь думала об этом, Лора? Как страшно ему, должно быть, было, когда густой черный дым начал просачиваться в щель под дверью!.. Как думаешь, он помнит об этом? Как полагаешь, снится ли ему каждую ночь, как он задыхается в этом дыму?

Лора продолжала зажимать уши, но по тому, как исказилось ее лицо, я понимал, что она слышит каждое мое слово.

– Соседи позвонили в «три девятки», и пожарные спасли Генри, – продолжил я, – но к тому времени как медики реанимировали его, он слишком долго пробыл без кислорода, и его мозг сильно пострадал. Твой некогда счастливый и здоровый малыш неожиданно стал инвалидом с разумом годовалого младенца – и все по твоей вине.

– Нет, нет, нет! – закричала Лора и упала на колени.

Я указал на Генри, продолжавшего визжать.