– А что мы? – возразил любитель чеснока. – Ты это придумал, а мы виноваты! Это ж совсем безголовым надо быть, чтоб из-за неведомой бабы шкурой рискнуть! Надо было, как я предлагал: подстеречь и повязать. Без дурных разговоров.

– Что ж не повязал, раз такой смелый? – желчно осведомился вожак. – Он прямо перед тобой стоял.

– А сам чего? Можно подумать, тебя там не было. Струсил?

– За такие слова…

– Что? – Вожак остановился так резко, что увлекшийся Миловид оказался в двух шагах от компании. – Что – за слова? Драться со мной хочешь?

Чтобы не обнаружить себя, Миловиду пришлось пройти мимо. Что он и сделал, ссутулившись и наклонив голову пониже.

Внимания на него не обратили. Не до того им.

– А если и драться, то что?

– А то, что я тебе сей момент кишки выпущу!

– Хватит вам! – примиряюще заявил один из лехитов. – Ты, Жальник, лучше скажи, чего делать теперь?

– Чего, чего… – проворчал вожак, остывая. – Надо к боярыне идти. Сказать, что не получилось. Дело теперь дороже стоит. И вперед пусть чего-нибудь даст, иначе нехай сама с русами разбирается.

– А вот это правильно! – Лехиты оживились. – Молодец, Жальник! Славно придумал! Башковитый!

И воспрявшая четверка двинулась дальше, мимо присевшего у стены Миловида. Боярыня, значит. Боярыня по имени не-Йолана. Очень, очень интересно!

Большой двор. Большой дом. И забор тоже не маленький – в полтора роста.

Миловид сунул руку за пазуху, нашарил в кошеле мелкую монетку:

– Эй, ты… – обратился он к мальцу в обносках и с хитрой мордочкой. Из тех, что всё обо всех знают. И всегда не прочь по-легкому заполучить денежку. Или стырить. Выскользнул малец как раз из нужной калиточки.

– Чей это дом?

– Боярина Едржея! – И потянулся за монетой, но Миловид не отдал.

Малец открыл рот, чтобы возмущенно завопить: «Обманул!» – но присмотрелся к Миловиду внимательнее… И воздержался. Лицом рус был совсем не грозен. Кожа гладкая, шрамами не изуродованная, глаза синие, зубы белые, улыбка незлая… Хотя и не добрая. Одежда богатая, даже очень. И кольчуга тоже. Под плащом. И рукоять меча с серебром по оголовью. Потертая такая рукоять. А на шлеме клепка свежая и след от удара. Бывалый рус, выходит. А взгляд ясный… цепкий такой. И рука… Очень легко представить, как эти пальцы уронят в грязь серебряный грошик, метнутся змеей и вцепятся в горло крикуна.

– О боярыне что скажешь?