— Родные мои… — обняла их Надя, глядя на играющих детей, а в это время к ним подошла женщина в возрасте с планками боевых наград. Очень необычно смотрели на детей эти трое. — Улыбнитесь, ведь все хорошо…
— Будь ты, дочка, лет на тридцать постарше, подумала бы, что… — раздался совсем рядом незнакомый голос, и Гриша резко развернулся, рефлекторно пытаясь укрыть девочек от любой опасности. — М-да… Чайку выпить не хотите? — поинтересовалась не выглядевшая старушкой очень пожилая женщина.
Чем-то ее заинтересовали двое детей помладше и старшая девушка. Лишь подойдя поближе и заглянув им в глаза, она поняла, что именно. Из глаз совсем юных людей на нее смотрела война. Та самая, давно ушедшая в прошлое война. И пожилая женщина пригласила их к себе, чтобы расспросить.
Женщина, оказавшаяся Марьей Федоровной, пригласила всех к себе на чай. И вот там… Она как будто знала, поставив на стол не торты с конфетами, а простой черный хлеб, масло и сахар. Пожилой человек испытующе посмотрел в глаза детей, грустно улыбнувшись. Она будто знала, но откуда?
— Вы поняли, да? — тихо спросил Гриша, пока переглянувшаяся с Машей старшая намазывала масло на хлеб.
— Хотела бы я знать, откуда вы… — вздохнула пожилая женщина.
— Мы жили здесь… — мальчик прижал к себе всхлипнувшую Машу. — Мы Самойловы, точнее, были ими.
— Подожди-ка, — остановила его Марья Федоровна. — Блокада? — она, казалось, не удивилась сказанному.
— Да, — кивнула Надя. — Младшие тогда постарше были. Мы работали на снарядном…
— Стоит ли еще наш снарядный, — с тоской в голосе проговорила Маша.
— Первой умерла мама… — продолжил рассказ Гриша. — А потом…
— Потом Наденька, — прильнула к старшей сестре на мгновенье девочка. — А нас снарядом всех…
— И вы пришли в этот мир вновь, — кивнула женщина.
Происходившей из волховского рода Марье Федоровне уже приходилось слышать истории, подобные этой, поэтому сюрпризом они не были, да и искру колдовского дара она в детях разглядела.
— Трудно вам? — тихо спросила Марья Федоровна.
— Поначалу было очень, а теперь тепло, — ответил ей Гриша. — особенно трудно было принять тот факт, что мы… немцы…
В этот момент входная дверь открылась, впуская в прихожую молодого человека. Был он черноволос, синеглаз, и очень, по мнению Нади, сразу прикипевшей к нему взглядом, красив. Но не это было главным — в нем чувствовалось что-то такое, настоящее, как в те далекие года, поэтому Надя смутилась.
— Вот и Витенька пришел, — улыбнулась Марья Федоровна. — Внучок мой, старшенький, значит. Он у нас колдун, да и вы тоже.
— Надя, Маша, Гриша, — представил всех троих мальчик, наблюдая выражение лица старшей. В точности такое же, как и в том сне, о Победе.
Они сидели и долго разговаривали, в основном, конечно, Маша и Гриша вспоминали, как оно было, потому что Надя только переглядывалась с Виктором, отчего оба краснели, вызывая добрую улыбку его бабушки. Маша тоже что-то поняла, поглядывая на Надю.