— Ее покормить надо, — заметил Гриша, потянувшись за еще одним кусочком хлеба.

— Постой, милый, — остановила его Маша. — Я помню, в больнице говорили, что нужно часто, но понемногу.

— Хорошо, — кивнул мальчик.

Он совершенно не понимал, что именно происходит, откуда взялась эта девочка в современном городе и почему от нее так старательно отворачивались. Все-таки, даже для девяностых это было несколько чересчур. Герр и Фрау Кох подошли поближе к детям, заглядывая через плечо Нади.

— Почему она так выглядит? — удивилась фрау Кох, подобного не видевшая даже на фотографиях.

— Это «ленинградская болезнь»[3], мамочка, — грустно произнесла Надя, по-прежнему прижимавшая ребенка к своей груди. — Только…

— На ней платье и вещи… — почти шепотом проговорила Маша. — Только непонятно, где теплое. Она же как-то выжила, значит должно было быть теплое?

— Бобма… — нечетко произнесла малышка, добавив. — Бух и все.

— А, бомба! — понял Гриша, подумав над тем, что могло случиться. — Могло завалить, вот она и вылезла в чем была… Ну, помнишь, когда по детсаду попали?

— Так это же не бомба была! — возразила ему Маша.

— Как будто маленький ребенок знает разницу, — вздохнул мальчик, попытавшись затем у девочки выяснить, как давно идет война.

В то, что она попала сюда прямиком из осажденного города, он уже поверил. Заметно было, что и Маша поверила, хоть и полностью не приняла, а Виктор, судя по всему, предполагал изначально. Девочку на их руках, кстати, прохожие по-прежнему старательно игнорировали, отворачиваясь, когда проходили мимо. Вот это, по мнению Нади уже было очень необычно.

— Здравствуй Виктор, здравствуйте, — откуда появился этот невысокий старичок, никто и не понял.

— Здравствуйте, Кирилл Мефодьевич, — с нескрываемым уважением поклонился юноша.

— Ах, оставьте политесы разводить, — отмахнулся пожилой мужчина, выглядевший очень старым. И голос был подстать виду — надтреснутый, какой-то скрипучий. — Показывайте вашу потеряшку.

— Надя… — позвал Виктор, но девушка не только не показала девочку, она будто бы защищала ту собой. — Это Кирилл Мефодьевич, наш директор, он не причинит зла малышке.

— Вот оно как… — протянул Кирилл Мефодьевич, внимательно взглянув в глаза девушке и младшим. — Притянулись, значит…

Быстро и внимательно осмотрев ребенка, почти не прикасаясь к малышке руками, старик нахмурился. Увиденное им просто не могло быть, но оно было, что вызывало очень серьезные вопросы. Поэтому Кирилл Мефодьевич пригласил семью в гости, именно так свою просьбу и сформулировав. Самойловы переглянулись, затем Надя кивнула, смело шагнув за директором. Правда, директор чего этот самый Кирилл Мефодьевич, девушка даже не подозревала.

---------

[1] Ольга Берггольц «Здесь лежат ленинградцы…»