Я пожала плечами:

– Слишком много народу, чтобы получать удовольствие от шопинга.

– Да, понимаю, – ответил папа, скользнув взглядом по старику, сидевшему рядом.

Все лицо в старческих коричневых пятнах, а дыхание такое тяжелое и шумное, что слышно даже сквозь гул толпы. Кожа висит складками – хоть еще одного человека внутрь посади. Палку старик положил на колени – так, что она залезла на отцовскую часть скамейки. Сама палка обмотана красной лентой, как рождественская конфета, а держит он ее костлявыми пальцами еле-еле.

Когда папа встал, палка соскользнула на пол. Старик потянулся поднять ее, и я в ужасе отпрянула. Но у отца было много пожилых клиентов, поэтому он их не пугался и знал, как себя вести. Он нагнулся, поднял палку и подал старику. Тот кивнул в знак благодарности и вновь задвинулся вглубь скамейки – костлявые руки и ноги согнулись в суставах.

Из-за нескольких движений у старика сбилось дыхание, и он закашлялся, даже не прикрывшись, – прямо в мою сторону полетели микробы и мокрота, даже последовал резкий лекарственный запах. Я попятилась, закрыв рот ладонью, и наткнулась на скамейку позади.

– Дилани, привет!

Я глянула влево, откуда шел голос. На скамейке сидел, вытянув ноги, Трой. Лицо наполовину скрывали каштановые волосы и серый капюшон, но голубые глаза смотрели прямо на меня. Он улыбнулся – та же кривоватая улыбка.

Подошел отец, и Трой встал. Вынул руки из карманов, откинул капюшон, пятерней убрал волосы с глаз. Так и стоял рядом, раскачиваясь вперед-назад.

– Ну, Дилани, может, познакомишь меня со своим другом?

Он не был моим другом. Вообще непонятно, кем он был. Незнакомцем? Нет. Знакомым? Но Жанна сказала, что в газете он обо мне прочитать не мог. Просто любопытным зевакой? Во всей округе не осталось ни одной живой души, кто б не слышал о моем приключении. Да какая вообще разница?

– Папа, это Трой. Трой, это мой папа.

Трой протянул руку – отец пожал ее. Крепкое рукопожатие длилось пару секунд, затем они разошлись.

И повисла тишина, беззвучный вакуум посреди гудящей толпы. Трой смотрел на меня, папа смотрел на Троя, смотрящего на меня. Я прочистила горло и выговорила:

– Нам пора.

– Ну, до встречи, – сказал Трой и опустился на скамейку.

Глазами он следил за стариком с тростью. Отец положил мне руку на спину и направил к выходу, в сторону, противоположную притяжению. Сзади донесся вопрос Троя:

– Улавливаешь его, да?

Я обернулась, не поворачиваясь полностью.

– Что улавливаю?