Когда рыбу уже доедали, в комнату вошла Грейс Дринкер собственной персоной, причем даже не извинилась, что не поговорила с Питером и Ванму, когда два часа назад они столкнулись нос к носу у дверей дома. В комнату проникал легкий прохладный ветерок с моря, закапал мелкий дождик, солнце упорно висело над горизонтом, наотрез отказываясь нырнуть наконец в воды океана. Грейс опустилась за столик прямо между Питером и Ванму, которые искренне считали, что сидят рядом друг с другом и никто между ними не поместится – тем более столь пышная персона, как Грейс. Однако, как выяснилось, места ей хватило, – во всяком случае, так оказалось, когда она уже уселась. Поприветствовав гостей, она доела остатки розовой рыбы и, облизывая пальцы, принялась дико хохотать над шуточками, которыми неустанно сыпал муж.

Затем, неожиданно наклонившись к Ванму, Грейс серьезным голосом спросила:

– Ну, китаяночка, в чем ваши проблемы?

– Проблемы? – сначала не поняла Ванму.

– Или ты хочешь, чтобы я выспрашивала об этом у твоего бледнолицего приятеля? Видишь ли, белые люди с детства приучены лгать. Им не позволяют взрослеть, пока они не овладеют искусством говорить одно, а подразумевать абсолютно другое.

Питер был просто-напросто ошарашен.

Внезапно все семейство ударилось в хохот.

– Разве так принимают гостей?! – воскликнул муж Грейс. – Ты видела их лица? Они решили, что ты это серьезно сказала!

– А я и не шутила, – ответила Грейс. – Вы намеревались солгать мне. Только вчера прилетели? На космическом корабле? С планеты Москва?

Внезапно она разразилась долгой тирадой на языке, очень напоминающем русский. Или, может, на этом наречии говорили на Москве?

Ванму даже не знала, что и ответить. Правда, ей и не пришлось ничего говорить, поскольку Джейн была связана с Питером, а не с ней.

– За время пребывания на Пасифике я надеюсь выучить самоанский, – тут же ответил Питер. – Если я буду разговаривать по-русски, то, разумеется, ничего не достигну, так что вы сколько угодно можете намекать на мое деревенское воспитание и всякое отсутствие вкуса.

– Вот видишь, китаянка? – рассмеялась Грейс. – Ложь, ложь, ложь. Хотя он умело выкручивается. Сережка в ухе очень ему помогает. Лучше признайтесь честно, ни один из вас даже слова по-русски не знает.

Питер мрачно отвернулся. Ванму решила заступиться за него. Конечно, он разозлится, но…

– Мы и в самом деле врали, – кивнула Ванму. – Но только потому, что правда слишком уж невероятна.

– А чему ж еще верить, как не правде? – в ответ заметил сын Грейс.

– Правде верят только в тех случаях, когда она лежит на поверхности, – сказала Ванму. – Если же она слишком необычна, приходится изобретать правдоподобную ложь.

– Кстати, у меня есть один пример подобной лжи, – вступила Грейс. – Позавчера к моему другу Аимаине Хикари, который живет на планете, находящейся по меньшей мере в двадцати годах лёта отсюда, пришли белокожий мальчик и китаянка. Разговор с ними настолько возбудил и разволновал моего друга, что потом он весь день не мог прийти в себя. Сегодня белокожий мальчик и китаянка пожаловали ко мне. И снова они лгут, – конечно, теперь они говорят несколько иное, но тем не менее все равно лгут, добиваясь моей помощи, разрешения или совета, чтобы увидеться с Малу…

– «Малу» означает «быть спокойным», – радостно возвестил муж Грейс.

– Ты что, еще не заснул? – удивилась Грейс. – Разве ты не хотел есть? Разве ты не поел?