– И ты хочешь, чтобы, после того как тебя отключат, мы в одиночку справились с этой работой?

– К тому времени, как меня изжарят, я, надеюсь, как-нибудь разрешу проблему перевода, – успокоила Джейн. – А теперь заткнитесь и дайте мне минутку-другую подумать.

Грейс Дринкер не смогла увидеться с Ванму и Питером, сославшись на огромное количество всяческих дел. Впрочем, на самом деле они все-таки увиделись – наткнулись друг на друга, когда Грейс выскользнула из своего пальмового домика. Она даже помахала им рукой. Но ее сын тут же принялся объяснять, что ее сейчас нет дома, но она скоро вернется, так что они могут подождать, а если уж они все равно ждут, то почему бы им не присоединиться и не отобедать с семьей? Даже и не разозлишься как следует, когда ложь столь очевидна, а гостеприимство так щедро…

Обед объяснил, почему самоанцы так огромны во всех измерениях. Они эволюционировали до таких размеров, потому что маленький самоанец лопнул бы даже после самого легкого местного завтрака. А уж с самоанским обедом обыкновенному человеку никогда не справиться. Фрукты, рыба, таро, сладкий картофель, снова рыба, опять фрукты: Питер и Ванму раньше считали, что их весьма неплохо кормят в отеле, но теперь поняли – по сравнению с тем, что творится в доме Грейс Дринкер, обеды шеф-повара отеля не более чем второсортный перекусон.

Грейс Дринкер была замужем; ее муж, человек поразительных аппетитов и радушия, постоянно либо что-то жевал, либо говорил, либо хохотал, а иногда все вместе. Казалось, он твердо настроился объяснить этим чужеземцам-папалаги, что означают местные имена.

– Вот имя моей жены, к примеру, на самом деле означает «Защитница Пьяных Людей».

– Неправда, – возразил сын. – Оно значит «Та, Кто Ставит Все на Свои Места».

– Чтобы Удобнее Было Пить! – вскричал отец.

– Фамилия не имеет ничего общего с именем, – разозлился сын. – Не все имеет столь глубокое значение.

– Детей так легко обидеть, – заметил отец. – Пробудить в них стыд. Все время они стараются казаться лучше. А имя священного острова, который называется ‘Ата Атуа, переводится как «Смейся, бог!».

– Тогда бы оно произносилось ‘Ататуа, а не Ататуа, – снова поправил сын. – В действительности оно означает «Тень бога», если имя священного острова вообще может что-то означать.

– Мой сын – буквоед, – пожаловался отец. – Он так серьезно все воспринимает… Шуток не понимает, даже когда сам бог кричит ему в ухо.

– Мне в ухо кричишь только ты, отец, – улыбнулся сын. – Разве я могу за твоим голосом расслышать шутки бога?

Но на этот раз отец не рассмеялся.

– У моего сына проблемы с чувством юмора. Поэтому у него такие странные шутки.

Ванму взглянула на Питера, который искренне улыбался, как будто кривляния этих людей действительно были смешны. Интересно, заметил ли он, что они даже не представились, разве что объяснили, кем приходятся Грейс Дринкер? У них что, имен нет?

Хотя какая разница? Еда была просто замечательной, а самоанский юмор даже не нуждался в понимании – смех и хорошее настроение этих двух мужчин действовали заразительно, и поэтому в их компании каждый почувствовал бы себя легко и непринужденно.

– Ну что, хватит? – спросил отец, когда дочь внесла в комнату еще одно блюдо, огромную розовую рыбу, покрытую чем-то блестящим, – Ванму сначала показалось, что это сахарная корочка, но зачем обливать рыбу сахаром?

– Уа Лава! – дружно ответили дети, как будто следуя какому-то семейному ритуалу.

Это они философию имели в виду? Или так самоанцы говорят «хватит уже»? Или и то и другое?