– А что ей может понадобиться? И когда?

– Понятия не имею.

В шаттле дочь Улья внезапно подняла голову от своего терминала, поднялась со своего кресла и направилась к Джейн.

Джейн повернулась к ней.

– Что? – спросила она рассеянно. А потом, вспомнив о сигнале, который она ожидала, бросила взгляд на Миро, который оглянулся, чтобы узнать, в чем дело.

– Мне нужно идти, – сказала Джейн.

Она откинулась на спинку кресла и обмякла, словно силы внезапно оставили ее.

В ту же минуту Миро выскочил из своего кресла, а вслед за ним и Эла. Работница уже отстегнула Джейн от кресла и подняла ее. Миро помог ей пронести тело Джейн через коридоры к спальным отсекам в корме корабля. Там они уложили ее на кровать и закрепили ремешками. Эла проверила дыхание и пульс.

– Она глубоко спит, – объявила Эла. – Дыхание очень замедлилось.

– Кома? – спросил Миро.

– Нет, что-то вроде анабиоза, – объяснила Эла. – А так все в норме.

– Пошли, – позвала через дверь Квара. – Вернемся к работе.

Миро резко развернулся к ней, но Эла удержала его.

– Ты можешь остаться и побыть с ней, если хочешь, – предложила она, – но Квара права. У нас есть работа. Джейн выполняет свою.

Миро снова повернулся к Джейн, погладил по руке, взял ее ладонь и подержал в своей. Остальные ушли. «Ты не слышишь меня, ты не чувствуешь мое присутствие, ты меня не видишь, – говорил Миро про себя. – Значит, я здесь не ради тебя. Но я не могу уйти. Чего я боюсь? Мы все умрем, если ты потерпишь неудачу. Поэтому я боюсь не твоей смерти. Я боюсь твоей старой личности. Твоего старого существования среди компьютеров и ансиблей. Ты уже сделала шаг в человеческое тело, но когда твоя старая мощь будет восстановлена, человеческая жизнь окажется лишь малой частью тебя. Просто еще одним сенсорным входом среди миллионов других. Еще одним маленьким островком памяти, затерянным в полноводном море. Мне ты сможешь уделять только малую часть своего внимания, и я никогда не пойму, что в твоей жизни я всего лишь запоздалая мысль. Вот чем приходится жертвовать, когда любишь кого-то много больше, чем себя. Я никогда не смогу понять остальной ее жизни. Она вернется, и я буду счастлив с нею все время, которое мы проведем вместе, но никогда не смогу понять, как мало времени и усилий она расходует для того, чтобы быть со мной. Развлечение – вот что я для нее».

Он покачал головой, отпустил ее руку и покинул комнату. «Я никогда не буду прислушиваться к голосу отчаяния, – решил он. – Разве я могу приручить это великолепное существо и сделать Джейн своей рабыней, чтобы каждый момент ее жизни принадлежал только мне? Разве я могу остановить ее взгляд и не дать ей увидеть ничего, кроме себя? Я должен радоваться, что я – часть ее жизни, а не обижаться на то, что не значу для нее больше».

Он занял свое место и принялся за работу. Но вскоре встал и снова пошел к Джейн. Пока она не вернется, от него мало толку. Пока он не будет знать исхода, он не сможет думать ни о чем другом.

Джейн не пришлось блуждать. У нее оставалась связь с тремя ансиблями Лузитании, и их она нашла легко. И так же просто нашла новые подключения к ансиблям в полудюжине миров. Отсюда она быстро пробралась через разрывы и преграды, которыми фискальная программа Конгресса защищалась от ее возвращения в систему. Все было так, как и планировалось ею и ее друзьями.

Места было не много, но она заранее знала, что будет ограничена в пространстве. Впрочем, она почти никогда не использовала полный объем системы, разве что когда управляла межзвездными полетами. Чтобы поддерживать полный образ корабля, который она транспортировала, ей необходим был каждый клочок памяти. Совершенно очевидно, что мощности этих нескольких тысяч машин не хватит. Как бы там ни было, для нее стало почти облегчением снова получить программы, которые она привыкла использовать как слуг для выполнения большого количества своей мысленной работы, они служили ей, как работницы Королеве Улья. «Вот еще одно наше с ней общее свойство», – поняла Джейн. Она заставила программы запуститься, потом проанализировала память, которая была так болезненно потеряна. Снова она владела системой, которая позволяла ей сохранять десятки уровней внимания на параллельно текущих процессах.

Но все было не так! Она побыла в своем человеческом теле только один день, и уже ее электронная личность, которая когда-то была такой обширной, теперь оказалась для нее слишком малой. И не просто потому, что в сети сейчас мало компьютеров, а раньше было гораздо больше. Скорее, электронное пространство оказалось меньше по своей природе. Неопределенность плоти была создана для огромного количества возможностей, которых просто не могло существовать в бинарном мире. Джейн всегда была живой, но только теперь поняла, что ее электронное существование было всего лишь осколком жизни. Как бы много она ни совершила за три тысячелетия в искусственных сетях, вся прежняя жизнь не доставила ей удовольствия, сравнимого хотя бы с минутой жизни в человеческом теле из плоти и крови.