– Вэл, что с тобой?
– Ничего, – ответила она, пошевелив языком и губами, набрала воздух в легкие и вытолкнула его назад – то, что Вэл делала по привычке, было таким новым, свежим и прекрасным для Джейн.
– И – да, ты должен продолжать называть меня Вэл. Джейн была чем-то другим. Кем-то другим. До того, как я стала собой, я была Джейн. Но теперь я – Вэл.
Она посмотрела на него и увидела (глазами!), как слезы текут по его щекам.
Внезапно она догадалась.
– Пожалуй, нет, – сказала она. – Ты вовсе не должен называть меня Вэл. Я не та Вэл, которую ты знал, но я не возражаю, что ты горюешь о ней. Я знаю, что ты сказал ей. Я знаю, как больно тебе было говорить такое; я помню, как ей было больно слушать. Но, пожалуйста, не жалей об этом. Ты сделал мне такой огромный подарок, ты и она, вы оба. Но ты одарил и ее. Я видела ее айю, она перешла в Питера. Она не погибла. И самое важное, я уверена: когда ты говорил ей то, что говорил, ты освободил ее, и она сделала то, что лучше всего отражало ее истинную сущность. Ты помог ей умереть ради тебя. И теперь она воссоединилась с самой собой. Плачь о ней, но не жалей о том, что сделал. Да, и зови меня Джейн.
Она знала, что нужно делать, знала та ее часть, которая осталась от Вэл, той личности, которой была Вэл. Она оттолкнулась от кресла, продрейфовала туда, где сидел Миро, обняла его («Я коснулась его своими руками!»), прижала его голову к своему плечу и почувствовала, как его слезы просочились сквозь ее блузку, сперва обжигая, а потом холодя кожу. Кожа горела. Горела.
11
«Ты позвала меня назад из тьмы»
Имя, которое секретарь прошептал на ухо Ясухиро Цуцуми, несказанно его удивило. Но он не раздумывая кивнул и поднялся, чтобы обратиться к двум людям, с которыми вел переговоры. Переговоры начались давно и проходили трудно, и прервать их сейчас, на последней стадии, когда все могло вот-вот… Но ничего не поделаешь. Лучше лишиться миллионов, чем проявить неуважение к великому человеку, который пришел – просто не верится! – поговорить с ним.
– Я прошу вас простить мне мою грубость, но ко мне пришел с визитом мой старый учитель. Для меня и моего дома будет позором держать его на пороге.
Старый Шигеру немедленно встал и поклонился:
– Я думал, что молодое поколение уже забыло, что значит уважение. Я знаю, ваш учитель – великий Аимаина Хикари, хранитель духа Ямато. Но даже если бы он был дряхлым и беззубым школьным учителем из какой-нибудь горной деревушки, достойный молодой человек все равно должен был бы проявить к нему уважение.
Молодой Шигеру был не столь любезен или не так хорошо скрывал свое раздражение. Но главным было мнение старого Шигеру. А переубедить сына можно будет и после того, как сделка состоится; времени хватит.
– Ваша снисходительность – большая честь для меня, – поклонился Ясухиро. – Пожалуйста, позвольте мне узнать, не согласится ли и мой учитель оказать мне честь, позволив представить ему таких мудрых людей, как вы, под моей скромной крышей.
Ясухиро снова поклонился и вышел в приемную. Аимаина Хикари до сих пор стоял. Секретарь, тоже стоя, беспомощно пожимал плечами, как бы оправдываясь: «Он не захотел сесть». Ясухиро низко поклонился, один раз, второй, третий, и только потом спросил, может ли он представить своих друзей.
Аимаина насупил брови и тихо спросил:
– Шигеру Фушими, которые претендуют на звание наследников благородной семьи, вымершей за две тысячи лет до внезапного появления новых отпрысков?
Ясухиро от страха стало дурно – Аимаина, который прежде всего был хранителем духа Ямато, может унизить его, бросая вызов претензиям Фушими на благородное происхождение.
– Это маленькое и безвредное тщеславие, – тихо и примирительно сказал Ясухиро. – Человек может гордиться своей семьей.