— Милая моя девочка, так случается, — старик осторожно снял с меня шляпку и притянул к себе мою голову, — Вы были так молоды. Звенящая страсть губит, обжигает сердца. Это самое прекрасное и одновременно самое губительное, что есть в целом мире. Он просто забыл обо всём. Так случается. Скажи, сейчас он уже женат?

— Ещё нет, — всхлипнула я.

— Ну, вот видишь, значит, есть ещё шансы.

— Нет! Он предал. Он лгал! Меня заставил стать полюбовницей. Ведь тогда у него уже была невеста!

— Невеста не значит жена. Помолвки заключаются между целыми родами. Это не означает наличие чувств. Только обязательство, которое должно быть исполнено со временем. Твой дракон был так молод.

— Он предал её и меня. Нас обеих. Он солгал двоим.

— Дорогая моя, нельзя судить так жестоко. Думаю, он и не помнил о своем обязательстве, когда встретил тебя.

— Он мог мне всё рассказать, так было бы честно.

— Драконы изредка расторгают помолвки. Как его имя?

— Не скажу. Простите.

— Пусть так. Но тебе теперь стоит думать о детях. Им нужна поддержка. Из-за своей глупой гордости ты можешь лишить Марека и Софию поддержки целого рода. Она так много значит, в особенности, для девочки. Чем выше статус её отца, тем богаче будет выбор женихов для невесты.

— Ей всего шесть.

— Пройдёт еще каких-то семь лет, и начнут поступать предложения о помолвке. Подумай о её счастье. Нельзя лишить дочку выбора, к безродной мало кто станет сватать своих сыновей. И Мареку нужен статус, нужен отец. Свадьбы еще не случилось. Ты обязана сделать всё, чтобы заключить этот брак. Твоим детям нужно заполучить их настоящее родовое имя. В особенности, если статус их отца достаточно высок. Если же нет, то может, ты и права.

— Его имя Адриан. Имени рода я не запомнила.

— Сам Адриан? Тот, который приходил ко мне в лавку?

— Да.

— Выходит, почуял свою кровь в детях. Разумом не понял, а сердцем… Его семья обладает огромной властью. Ты должна попытаться. Растопи его сердце, разожги искорку былой страсти. Получилось тогда, получится и сейчас.

— Я не могу так.

— Северянка, — сказал он с каким то особенным сожалением, — Вы все очень гордые.

— Какая же я была дура! Почему я поверила ему? Как посмела смотреть в эти глаза?