Это нельзя было объяснить словами, но ее сердце словно предчувствовало беду. Как перед дождем ощущался запах приближающейся грозы, так и сейчас опасность висела в воздухе тяжелым, неповоротливым облаком.

Сольдан не понимала, что творится с подругой и почему та вдруг потеряла покой и перестала разрабатывать планы побега. А Кымлан места себе не находила, нутром чуя войну.

Наконец, во время одной из утренних перекличек, она не выдержала и шепотом попросила Сольдан:

– Помоги перевести.

– Что ты задумала? – испуганно пискнула Сольдан, но Кымлан только качнула головой и громко сказала на мохэском:

– Командир, что происходит? Нам что-то угрожает?

Рудже не ожидал, что какая-то рабыня так нагло обратится к нему, и несколько мгновений молча смотрел на Кымлан, не зная, что ответить.

– Кто посмел говорить без разрешения? – прогремел он и стегнул Кымлан плетью, правда, несильно. Она зажмурилась, но не дернулась и решительно посмотрела командиру в глаза.

– Что-то происходит, и если нам грозит беда, мы имеем право знать!

Кымлан толкнула в бок Сольдан. Та бросила испуганный взгляд на командира и тихо перевела слова подруги. Среди рабов раздался потрясенный ропот; женщины испуганно сжались, а мужчины недоверчиво качали головами и переглядывались друг с другом.

Глаза Рудже на мгновение расширились, но лицо тут же приняло спокойное выражение.

– Право? У рабов нет прав, – отрезал он, но почему-то не ушел, а продолжал с интересом разглядывать Кымлан. Наверное, за все время его командования деревней никто из рабов так смело не говорил с ним.

– Здесь около двух сотен безоружных людей, и если на нас нападут, все погибнут, – гнула свое Кымлан. – А оружие мохэ оставляет желать лучшего.

– Что какая-то девка понимает в оружии? – На щеках Рудже выступили красные пятна, руки сжались в кулаки, но он пока сдерживал себя.

– Я видела ваши стрелы. – Кымлан говорила быстро, перемешивая когурёские и мохэские слова в надежде, что с помощью Сольдан командир поймет ее. – Плохо заточенные наконечники не пробьют даже легкий доспех.

– Высокомерная дрянь! Всыпьте ей десять ударов и бросьте в яму! – в бешенстве крикнул Рудже и махнул охране. Двое стражников тут же подхватили бунтарку под руки. Сольдан рядом тихонько заверещала, но Кымлан не могла так просто сдаться. Она наконец-то очнулась, стряхнула серый туман, затмивший разум, и душа ее жаждала действий.

– Мой отец – прославленный генерал Когурё! – выкрикнула она. – Я знаю об оружии больше, чем вы и все ваши подчиненные, и смогу изготовить стрелу, которая будет лететь дальше и бить сильнее, чем мохэские! Давайте посмотрим, кто прав: я или вы.

Она бросила вызов прямо командиру.

Люди на маленькой площади возле дома командующего застыли в потрясенном ожидании.

Рудже едва не воспламенился от ярости. Кымлан практически видела, какая борьба происходит внутри него. Он мог проигнорировать слова простой рабыни, но тогда в сердцах остальных людей поселится сомнение, что командир струсил перед девчонкой. А Рудже не мог позволить ей подорвать его авторитет.