– Так я тебе и поверила, Билл Клинтон! Я своими глазами видела, как твоя
Мардер вздохнул и с напускной мягкостью проговорил:
– Ну здравствуй, Кармел. Какой сюрприз! Я думал, ты в Кембридже.
– Я и была в Кембридже. А потом ты взял и исчез с лица земли. Я позвонила по твоему номеру, а мне ответил какой-то мексиканский пацан. Что я должна была делать – сидеть в лаборатории и придумывать новые механизмы? Ну да, у меня пропал папа, но он обязательно найдется – пульты от телика тоже ведь за диван падают, и ничего такого. Ты и представить не можешь, какую свинью мне подложил этой своей выходкой.
– Милая, сбавь тон и прекрати говорить со мной так, будто у меня Альцгеймер и я сбежал из дома престарелых. Мне нужно было сменить обстановку, и я приехал сюда. Ты же не извещаешь меня каждый раз, когда выбираешься куда-нибудь с очередным дружком?
– Ага, так ты все-таки здесь с подружкой!
– Кармел, ради бога, хватит дурить! Да если даже я и решил что-то изменить в своей жизни, тебе-то какое дело? Звонишь раз в месяц, я и то рад.
– Ах, так это моя вина? Я нерадивая дочь, поэтому тебе приходится ездить в Мексику за малолетними проститутками?
– Что еще за малолетние проститутки? – поинтересовался Скелли, возникнув на пороге. – Я что-то пропустил? О, Стата! Я так и думал, что это твой голос. Иди сюда, обними дядю Пата.
– Ага, так ты тоже в этом замешан?! – воскликнула она, даже не двинувшись с места. – Может, тогда ты мне скажешь, что с ним такое?
Скелли вошел в комнату и приобнял Мардера за плечо.
– Ну да, мы геи, и нам надоело скрываться, – объявил он. – Ричард купил мне миленькое приданое. И кольцо.
Последовало ошарашенное молчание; Стата переводила взгляд с одного на другого, пока Мардер наконец с руганью не стряхнул руку Скелли с плеча.
Тот захохотал во все горло.
– Купилась, да? Не то чтобы в этом было что-то плохое, разумеется.
– Да заткнись ты, Скелли! Тут явно что-то происходит, и я хочу понять, что именно, прежде чем вернуться к собственной жизни. Вам надо только сказать, что вы два старых пердуна, у вас возрастной кризис, и мне пора валить отсюда.
Мардер надел сандалии, отыскал бумажник и сказал:
– Да, мы два старых пердуна, и у нас кризис. Надеюсь, ты останешься на ужин. Может, тогда все обсудим. А пока что я хочу где-нибудь напиться.
– Я тоже.
– Давай без меня, если ты не против. Можешь остаться и расписать моей дочери, каким сексуальным безобразиям я тут предавался.