Впрочем, я несколько затянул с пояснениями – абонент ждал ответа.

– Не слышу тебя, Гойда! Сейчас перезвоню!

– Не надо перезванивать, дружище. Я тебя прекрасно слышу. Почти, можно сказать, вижу. Привет!

– Ну как ты?

Сразу слышно, что у задавшего непростой вопрос моя персона по-прежнему в авторитете: его «ты» из телефонного микрофона даже на мой неидеальный слух звучало с заглавной буквы. Ну, как Ты. Не скрою, приятно. Особенно в обстановке тотального игнорирования моей отставленной особы среди работодателей. Да и коллег, собственно, тоже…

– Хороший вопрос, коллега. Отвечаю: как выброшенная в море аквариумная рыбка. Плыви, куда хочешь. А она, дура, не хочет – хотелка атрофировалась. Или устала… Лучше, конечно, если б только устала… Ты о делах моих спрашивал – всё нормально, дорогой. Только вот аквариум офисный не могу забыть. Как мы там плескались все вместе. Как хозяин корм нам дважды в месяц сыпал… Но я справлюсь с ностальгией, обещаю.

На том конце дециметровой волны молчали – абонент, похоже, впал в неловкость, он-то по-прежнему в аквариуме плещется. Глупыш, переживает, совестно ему, вишь ли, корм из рук хозяина получать, в то время когда Африка с Латинской Америкой голодает, да что Африка – старший товарищ, учитель от кормушки отлучён!

– Может, деньгами выручить? – звучит в моём телефоне. – Как у тебя с этим?

– Спасибо, коллега. Резервный фонд пока не исчерпан. Жаль, что не неисчерпаем. Но за души прекрасные порывы спасибо. Буду иметь в виду.

Господи! Не оскудела ещё земля русская правильными человеками. Сам от зарплаты до зарплаты, а вот, поди ж ты… Хотя, человек-то, в общем, не чужой. В «Дрим-Диме» звонивший стоял одесную от меня, был самым ценным моим помощником. Талантливый мальчишка, я, можно сказать, в своё время путёвку в жизнь ему выписал. Как сейчас помню – стоит в дверях высокий нескладный подросток, со славным лицом константиновасильевского северянина, его даже очки в дешёвенькой роговой оправе – не портили. Ну, или почти не портили. «Вы, сударь, кого ищете?», – спрашиваю его. – «Редактора отдела культуры и образования». – «Кто ищет, тот обрящет. Я и есть тот самый редактор. Почти – реактор. Очевидно, стихи принесли?» – «Нет, рассказ». – «Надо же… А по виду – не скажешь, что прозаически на мир смотрите. Ну, давайте, что ли», – внутренне вздыхаю я.

Вид мальчишка имел какой-то несовременный, оттого внушал симпатию, и я, опять же внутренне, поморщился от перспективы говорить ему через период всякие утешительные слова типа «Задатки у вас есть, развивайте… Но пока сыровато… для публикации не дотягивает… но вы учитесь, трудитесь…главное, жизнь познавайте… у вас, молодой человек, всё впереди…» и прочую лабуду, которую приходится произносить по долгу службы редактору отдела культуры городской вечёрки, щадя самолюбие большинства рвущихся в творцы.

Ан нет! Опус у пятнадцатилетнего мальчиша неожиданно оказался вполне крепким по текстуре, неожиданным по фабуле и даже философским по подкладке. Через пару недель рассказ «Древо» выпорхнул в свет, потом я с радостью и гордостью открывателя таланта благословил, слегка подредактировав, ещё несколько его вещей, попутно натаскивая на газетных заметках. Мальчиш поступил на журфак, окончил его, начал работать в газетах… Разных. Затем, в силу рыночных обстоятельств (как и я ранее) и не без моего содействия, оказался на дне профессии – в «Дрим-Диме». Ещё недавно вместе по дну ползали… Не далее как… Ну, ползает теперь без меня.

– Гойда, я что звоню… Ну, то есть… Главное, конечно, узнать, как ты… Но…

– Дружище! – построжел я голосом. – Не мямли, вот сколько тебя учить! Журналист – что?

– Журналист – не беллетрист, мямлить нет времени, «номер» ждёт строчки, – подтянулся мой молодой коллега. – Дело в следующем. Есть тема. Важная. Очень важная! Хотелось бы размять. Не по телефону.

– Вот! Ведь можешь, когда помогут. Дорогу ко мне не забыл? Когда колбаски к мангалу подтаскивать?

– О! Узнаю старшего товарища… – оживился голос в телефоне. – Ну а я к колбаскам твоего любимого тогда куплю.

– Так, стоп, машина. Виски пить нам с тобой теперь не по чину, точнее, не по доходам. У меня их вообще нет, а у тебя пока не… високосные. К тому же в моих домашних закромах добрые настойки ещё не иссякли.

– Понял. Удобно будет, если завтра после работы подъеду?

– Всё. Вношу твоё славное имя в ежедневник.