— О, да, они прочно сидели у нее в печенках!

В ее словах звучала издевка, выдававшая ее неприязнь. Если Эзра, чьи родители жили в самом красивом доме Карсон Миллса, а отец ворочал состояниями, проживала в этой дыре, можно смело держать пари, что никто из «дружков», которых молодая женщина могла завести в своей новой неупорядоченной жизни, не мог испытывать симпатии к родителям, способным бросить свое чадо. Возможно, Эзра не вдавалась в подробности, но, как это часто делают дети, закрепила за родителями дурную роль, не намереваясь ни терпеть их, ни принимать их извинений. Но в случае с Эзрой шериф не мог пенять ей за то, что она выставила родителей циничными вампирами: мать больше всего опасалась сплетен, которые могут пойти о ней из-за дочери, а отец вычеркнул дочь из своей жизни, потому что, в отличие от своих служащих, не сумел приучить ее к дисциплине. Но там все же теплилось нечто настоящее, даже если суждение об Элейн Монро являлось карикатурным и преувеличенным. Ведь это она в результате попросила помощи у Джарвиса.

— Вы знаете, где теперь Эзра? — спросил шериф.

— Да, конечно. Но не рассчитывайте, что я вам скажу!

— Секрет?

— Не хочу, чтобы ее семейка заграбастала ее. Я дала ей слово.

— Она окончательно с ними разругалась?

— Можно сказать, что так. А вы разве не знали? — недоверчиво спросила Лиз.

— Нет, — честно признался Джарвис. — Это из-за нападения, которому она подверглась, когда была подростком? Она так и не простила им, что они не оказали ей поддержки?

Лиз расхохоталась, обнажив желтые зубы, покрытые слоем зубного камня.

— Это самое малое, что можно сказать! Утверждать, что некая вещь никогда не существовала, не значит, что она исчезнет. Эзра никогда не любила свою семейку. Но я вижу, что вы действительно ее хорошо знаете. Мало кто был в курсе той истории.

— Где вы с ней встретились?

— Здесь. Она жила в квартире напротив.

— Да, знаю, в…

Джарвис наклонился, вытащил из кармана брюк старую записную книжку и принялся ее листать.

— Оставьте даты в покое, — прервала его Лиз, — иногда, проснувшись утром, я даже не помню, какой у нас год. Эзра дважды снимала квартиру напротив. Первый раз она заперлась там, когда поняла, что ее мать наняла детективов следить за ней. Потом год спустя, когда убедилась, что может жить спокойно, она вернулась. А этим придуркам даже в голову не пришло, что она может вернуться на прежнюю квартиру.

Джарвис сдавил зубами внутреннюю сторону щеки. Сейчас он чувствовал себя одним из тех «придурков», которые даже не предполагали, что она решит вернуться на старую квартиру.

— Вы были близкими подругами?

— Я была ее лучшей подругой. Да, в сущности, единственной. Как говорят, «подружка в горести и подружка в радости».

— Она продавала свое тело, чтобы заработать на жизнь, правильно?