— Не помнишь, где ты гуляешь? В твоем возрасте у тебя уже такая плохая память?

— Я хожу всюду, мне сложно вспомнить, где конкретно.

Джарвис поморщился, тяжело вздохнул и перевел взгляд на снежный ковер, раскинувшийся у них под ногами.

— Йон, — произнес он строгим голосом, — тебе, случайно, не приходила в голову мысль отомстить этой собаке?

— Нет.

Зрачки, обрамленные зеленой радужкой в окружении лопнувших от времени сосудов, повернулись в сторону мальчика, но Йон так посмотрел в ответ, что ему пришлось добавить взгляду жесткости.

— Не ври мне, — понизив голос, холодно приказал шериф.

В ответ Йон неподвижно уставился на него, закованный в броню надменности и безразличия.

— За последнее время в здешней округе исчезли несколько кошек и собак, ты ничего не можешь мне об этом сказать?

— Нет.

Он ответил, не моргая, растягивая слово, чтобы лишний раз подчеркнуть его. Джарвис вздрогнул, сам не понимая отчего: то ли от холода, то ли от досады, то ли от непонятного страха перед тем, что он угадывал в этом мальчишке, который своим равнодушием наводил ужас. И впервые ему в голову закралось подозрение. Йону всего шестнадцать, ну или около того, и у него нет таких широких плеч, как у его ровесников, сыновей фермеров, однако в нем чувствовалась такая сила характера, что когда он злился, явно не следовало попадаться ему под руку. Тому свидетель Тайлер Клоусон, у несчастного парня до сих пор не зажили шрамы, оставшиеся после той драки. Внезапно Джарвис спросил себя, мог ли Йон Петерсен изнасиловать женщину? Позволял ли ему возраст? Разумеется. Были ли у него силы? Вполне вероятно. Но неужели это настолько его изводило, что он сумел проникнуть к этим девушкам и заставить их подчиниться его извращенным желаниям?

— Йон, ты знаешь семью Мэки?

— Нет.

— Ты что, смеешься надо мной? Это твои соседи!

— Ах, эти.

— Ты знаком с их дочерью?

— С которой?

Наконец-то. Значит, он их прекрасно знает.

— Видишь, ты даже знаешь, что у них несколько дочерей. Не советую хитрить со мной. Почему ты мне врешь?

— Не хочу неприятностей.