До моря относительно далеко, да и обрывистый берег не позволит порыбачить с самодельными снастями, тут лодка нужна. Может быть, пара форелек к обеду приведут мать в другое расположение духа, и она перестанет плакать?..

Миновав ремесленный посад и окраину Cathrach, окутанную дымом по-зимнему топящихся очагов, мальчик вырвался на простор полей и с радостью подставил лицо напористому прохладному ветру, пахнущему сыростью и каким-то особым прибрежным ароматом, в котором смешивался запах пожухлой мокрой травы, речной воды и принесенной ветром морской соли.

Здорово. День только начинается!

Мальчик замешкался, не сразу приступив к рыбной ловле. Его отвлек самый обычный дешевый крючок, заставивший задуматься над собственными способностями механика. Если Лейс не понимал сына, то и сын не понимал: как можно не слышать дополнительных голосов в строе поющих мельчайших частиц, из которых состоит любой металл?!

Этих частиц никто не видел, глаза не позволят — даже с самыми мощными увеличительными приборами, — но они есть. Обычный эльф этого не ощутит никак, механик — на раз. Голоса частиц можно записать с помощью закорючек на нотном стане, но как записать то, что не существует — по словам отца?! Но Вэйлин-то их слышит, только как с ними договориться, не знает. Они его не воспринимают и не подчиняются, творя из стройной мелодии металла невообразимую какофонию. Должно же быть объяснение, ответ…

Вэйлин вздохнул и занялся тем, для чего прибежал на берег. Но как назло погода испортилась, посыпался снег вперемешку с дождем. Это обычно ненадолго, но рыба, похоже, была уверена в обратном и клевать перестала вовсе. Лепешка и сыр съедены, рыбацкое везение отвернулось, так что пора было уходить. Правда, на берегу появилась мальчишеская компания тех, кто, закончив утренние хозяйственные дела или удрав всеми правдами и неправдами, собрались в любимом детворой месте — подальше от взрослых.

— А что мы видели! Ты тут сидишь, как дурень! Ничего не знаешь! — посыпалось со всех сторон, так что Вэйлин даже позавидовал, еще не зная о причине возгласов.

— Да что вы видели-то, что там?!

— Госпожа Мораг! Сама госпожа, с охраной, верхами все! Чтоб в ремесленный посад — это невиданно, неслыханно! Что она там делает, а?

Стражи Первой жрицы детей разогнали с дороги, как и всех досужих зевак. Для того чтобы леди Эльдендааль снизошла до визита в такое место, должно было случиться что-то крайне важное. Но что?!

Недоброе предчувствие не просто кольнуло в грудь, оно ударило под дых. Вэйлин кинул толком не собранные снасти в руки друзьям:

— Я потом заберу!

И умчался прочь, оскальзываясь в лужах и спотыкаясь на травяных кочках. Он несся быстрее ветра, в своем переулке едва не попал под телегу, был обруган, но наконец увидел то, что заранее внушало страх. Двое мужчин-дроу из храмовой стражи — верхом на мощных и гладких черных жеребцах, около забора родного дома Вэйлина. В другое время мальчишка разглядывал бы их, раскрыв от восхищения рот: самое дорогое оружие, легкие и прочные доспехи, небрежно-повелительное выражение на красивых лицах — до тех пор, пока рядом нет госпожи. При ней выражение сменится на невозмутимо-почтительное… Эти дроу держали поводья других черных коней, четверых. Из оставшихся без седоков коней на одном была особо дорогая и бросающаяся в глаза сбруя… Нет сомнений в том, чей это конь… и где сама хозяйка — там, где в приоткрытой калитке стоит еще один воин, с обнаженным мечом-катаной; стоит, охраняя вход…

Вэйлин рванулся к калитке, но его не пустили:

— Куда, малец?! Стоять!

— Это мой дом! — резонно возразил мальчик и получил второй за утро подзатыльник, но отнюдь не материнский, а такой, что шапчонка слетела с головы, а из глаз посыпались искры.

— Мне по…й. — Беззлобно ответил воин. — Жди.

Жди… Да еще и ругается! Ну, нет. Есть поросячий лаз в заборе позади дома. Да, там узко и грязновато, но не до церемоний сейчас. Мальчишка нахально плюнул стражу под ноги и сбежал до того момента, как мог приключиться новый подзатыльник.

Разумеется, он не мог видеть и слышать того, что происходило за забором — непосредственно у входа в дом, куда Астор и Лейса притащили буквально из постели, где они в последний раз в своей жизни занимались любовью — еще не зная об этом. Леди Мораг в дом заходить побрезговала — это не ее богатые покои, хотя среди окружающих домов жилище выглядело роскошным теремом.

Красавица, как есть… Слегка за триста лет, с несколько обострившимися, но все же прекрасными чертами безупречного лица, с тончайшим девичьим станом, со сложной прической по-прежнему густых белых волос, в простом черном платье и теплой накидке из меха рыси, поверх которой на плечах и груди лежала массивная золотая цепь с аметистами. Такой увидели Мораг жители ремесленного посада, с изумлением и почтением взирая на кавалькаду всадников, чьи лошади с ярым цокотом подков по деревянным настилам пронеслись по улицам, не сбавляя хода. Если бы кто-то заглянул в прекрасные фиалковые глаза леди, то не увидел бы там ничего, кроме всепоглощающей ярости.