— Вы очень ей вредите своими звонками.

— Да?

Она сидела, вцепившись в подлокотники кресла — его кресла, — чтобы унять дрожь в руках. На ней было два свитера, и хотя май стоял теплый, рядом с ней стоял включенный обогреватель. Цукерман вспомнил, как Лора ходила его покупать.

Ей было нелегко это говорить, но она взяла себя в руки и выпалила:

— Разве вы не понимаете, что каждый раз, когда вы оставляете ей сообщение на автоответчике, это отбрасывает бедную девочку на два месяца назад!

Такой горячности он от нее не ожидал.

— Неужели? Почему?

— Прошу вас, Натан, больше так не делайте. Вы ее бросили, это ваше дело. Но теперь вы должны перестать ее мучить, дайте ей жить своей жизнью. Вы звоните после того, что вы сделали… Прошу, дайте мне закончить…

— Продолжайте, — сказал он, хоть и не пытался ее прервать.

— Я не хочу в это лезть. Я всего лишь соседка. Это не мое дело. Не обращайте внимания…

— Что не ваше дело?

— Ну, что вы там пишете в своих книгах. Да и не станете вы, вы же знаменитость, слушать меня кто я такая? Но как вы могли поступить так с Лорой…

— О чем вы?

— О том, что вы написали о ней в своей книге.

— О Лоре? Вы же не подругу Карновского имеете в виду?

— Не пытайтесь спрятаться за вашим Карнов-ским. Не мешайте одно с другим.

— Должен сказать, Розмари, я потрясен: женщина, которая более тридцати лет преподавала английский в нью-йоркских школах, не может отличить иллюзиониста от иллюзии. А вы не путаете и чревовещателя с его демонической куклой?

— И за сарказмом не прячьтесь. Я хоть и старуха, но все еще человек.

— Но неужели вы, именно вы действительно верите, что Лора, которую мы оба знаем, имеет что-то общее с женщиной, изображенной в моей книге? Вы действительно верите, что так и было по соседству с вами, между нами двумя и копировальной машиной? Однако так как раз не было.

У нее стала чуть дрожать голова, но она не сдавалась.