Когда он скажет: «Лиз, принеси моему другу водочки, что-то ты сегодня какая-то недогадливая», – ты будешь его любить?

Когда он, сидя рядом с тобой, скажет: «Блин, мне в жизни ни в чём не везёт, вообще ни в одной сфере»?

Когда ты поздно вечером придёшь домой, смертельно уставшая, рухнешь на кровать, а он поднимет тебя и отправит брить ноги, «потому что волосы на женском теле – это отвратительно, а пока ты со мной, будь добра, следи за собой»?

Когда у вашего ребёнка будет концерт, к которому детишки трудолюбиво готовились несколько месяцев, а он так и не придёт из-за каких-то очередных «неотложных» дел? Когда ты будешь сидеть одна в зрительном зале, среди парочек счастливых родителей?

Когда в один прекрасный вечер он скажет: «Я получил выгодное предложение в Австралии… Ну, я потом тебя подтяну… Конечно, подтяну… Наверное…»?

Тогда ты будешь его любить?

Если ты с уверенностью в сердце ответишь «да», то я могу поверить в искренность и глубину твоей любви. Но наверняка ты представляешь лишь то, как красиво он будет за тобой ухаживать, как вы будете вместе ходить в кино, обсуждать прочитанные книги, беседовать о высоком. Ты представляешь, что он всегда будет ценить тебя в ответ – ведь ты будешь изо всех сил стараться сделать его счастливым. Но, Лиза, всё это фантазия. Всё это – неправда.

Ты говоришь, что он красив, но мне трудно представить, что красивым может быть тело, рухнувшее и уснувшее в собственной блевотине.

Даже если сейчас аР не такой, он может таким стать. И ты не знаешь, насколько велика эта вероятность, потому что ты не знаешь его – и, на самом деле, не хочешь знать. Тебя привлекает его внешняя сторона, которую он выставляет, как рекламный баннер. Но Лиза… Это детские глупости.

Чтобы узнать, любишь ли ты его, не представляй чудесные картины с поэзией, единорогами и бабочками, представляй обратное. Как ты заходишь после него в туалет, а там невыносимый запах и несмытые коричневые пятна по всему унитазу. Как он наклоняется тебя поцеловать, а у него прямо на кончике носа вскочил огромный гнойный фурункул. Как он будет тоскливо рассказывать за твоей спиной друзьям и матери, как ты его заебала.

Если ты понимаешь это и всё же чувствуешь, что готова дарить ему нежность, опору, надежду, восхищение и поддержку, то да, наверное, ты и в самом деле его любишь.

Но пока ты не можешь утвердительно ответить на все эти вопросы со стопроцентной уверенностью, тебе не стоит сводить жизнь к тоске по нему и считать, что вы предназначены друг другу судьбой. И уж тем более мучить из-за него твоё тело.

– Что… Я не очень Вас понимаю, Вы… Почему Вы говорите мне всё это… Вы вообще кто… Откуда…

– От верблюда. Ты же сама меня призвала! И всё ты прекрасно понимаешь, прошу, не выводи меня из равновесия. Ты попросила богов о помощи. Они направили к тебе меня. Так что теперь давай, вступай в диалог. Вот скажи, чем тебя привлекает аР?

– Так Вы…? Посланница? Хорошо… Ну… Понимаете, аР какой-то невероятно притягательный. Всё в нём: его походка, манера говорить, сидеть и одеваться, его мысли, его улыбка. Я не могу представить себе более прекрасное человеческое существо.

Как-то раз мы случайно оказались вместе на остановке. У него тогда были зеркальные затемнённые очки в тонкой оправе. Он случайно наступил в лужу, отдёрнул ногу, чуть обрызгал меня и сказал: «Ой, прости». Впервые он наклонился ко мне так близко. Сквозь очки я не видела его глаз, там в стёклах только я отражалась, но всё равно! Наша близость так меня завораживала. Мне казалось, что мои ноги превратились в пюре. Мне хотелось вдыхать его ключицы, и чтобы его волосы касались моей кожи, и чтобы автобус никогда не приезжал.

И эти зубы его… Знаете, я три года ходила в брекетах, три года! И мои зубы до сих пор желтоватые и пляшут. А у него они просто идеальные. Безупречный ровный белый ряд. Я смотрю на них – и мне хочется плакать.

Когда он гуляет по Москве, он выставляет фотки в сторис в инстаграме. Чем позже гуляет, тем больше фотографий. Особенно он обожает всякие городские захолустья. До карантина я часто пыталась проследить, где он ходил, а потом гуляла там одна. Это было для меня своего рода паломничеством. Поклонением прекрасному. Он больше не выставляет таких фотографий – что, в принципе, понятно, ведь сейчас никому нельзя гулять – но я всё равно почему-то чувствую обиду на него. Будто он меня ограбил, оставил без гроша. Хотя это всего лишь фоточки города.

Моя общая с ним подруга видела, как он стирает свои носки. И знаете, меня так прожгло завистью и ревностью. Мне кажется, если бы она сказала, что у них был секс, я бы обратила на это меньше внимания. Но носки… Кажется, что это что-то очень интимное, интимная часть жизни. Что-то такое тайное… И меня так сильно ранила эта её… несосредоточенность? Она с такой лёгкостью всё это описывала, будто в этом вовсе нет ничего сакрального, хотя она видела ту часть его жизни, которая для меня напрочь недоступна, заперта, закрыта, понимаете? Понимаете, она смеялась! Ей казалось, что это смешно! А я всё бы отдала, лишь бы постоять с ним рядом и посмотреть, как он это делает.

Но я… Знаете, как бы я ни старалась, я всё равно ему не подхожу, он всё равно меня не видит. А я по-всякому пыталась! Изо всех сил!