– А вы за или против?

– Я за, – ответил Гарден.

– И я, – согласился Владис.

– А я, кажется, против.

Представил своих ребят. Все они – особо опасные. Правильно ли будет выжечь их магию? Может, многие на это согласились бы. Многие, но не все. И потом, я так понял, эта процедура далеко не добровольная.

– Побочные эффекты есть? – спросил у Гардена.

– Гибель, – подтвердил тот мои опасения. – Но если ты выскажешься против, Дагеор, очка нам не видать.

– Если выскажусь за, перестану сам себя уважать. Не беспокойся, бросаться в крайности не буду.

– Давай лучше отвечу я, – вмешался Владис.

– Как знаешь, отвечай.

– Первым отвечает Приграничная академия.

Конечно, они высказались за. Как и Меремская академия. И Верналь. Мы отвечали предпоследними.

– Мы считаем, что нельзя лишать мага его магии. Но в крайних случаях, если угроза для жизни окружающих слишком велика или преступление повлекло массовые жертвы, это допустимо.

Молодец, Владис. Я не сказал бы лучше.

– Что вы считаете крайним случаем? – спросил ректор меремцев, высокий, сухощавый, как ствол дерева.

– Возьмем недавний пример господина дер Гардена. Если один менталист может приказать сотне людей выполнить его волю, то стоит задуматься о том, чтобы лишить его магии. Потому что нет никаких гарантий, что завтра он не задумает государственный переворот или не прикажет нам перерезать друг друга.

Кир поежился. Согласен, жестокий пример. Но, кажется, вернальцы поняли его правильно и вмешиваться не стали. Мы дождались ответа Аррана – такого же типичного, как и остальные.

– Третья проблема, – наконец-то, а то голова начала болеть от всеобщего шума и гама. – Вопрос таков. Можно ли допускать человека с магической аномалией к управлению государством?

Что? Я не ослышался? Покосился на Дара – тот побледнел и сжал руку Кэрри. Кого из двух они имеют в виду: крона или его жену? Потому что после покушения Гардена вся Арантия продолжает считать Дара аномальным магом. Кроме самих аномальных магов – уж они-то понимают, что его сила не имеет ничего общего с их проблемой.

– И что мы будем говорить? – поинтересовался Гарден.