И тут ломаться начал Джек. Мне казалось, что этот ребенок – как раз из тех, у кого нервы напоминают железные канаты, поэтому удивилась безмерно.

– Ну давай, чудильщик, скажи мне, что мы еще и м… – Я поняла, что действовать надо решительно, и зажала ему рот рукой.

На нас и так с подозрением посматривал излишне любезный хозяин.

– Что происходит, сударь и сударыня? Я могу чем‑то помочь? Урезонить вашего сорванца?

– Вряд ли, – радостно улыбнулась я, хотя хотелось плакать, а от беспомощности на душе скребли огромные кошки. – Братишка устал, капризничает.

– Сквернословить принялся, – подхватил Питер к моему большому счастью, я боялась наговорить нехарактерных для Изнанки вещей. – А мы тут все же приличные торговцы.

Джек дернулся. Я все еще крепко держала его за плечо и произнесла жестко и быстро:

– Хоть одно слово в присутствии уважаемого господина!

Джек закивал, как мне показалось, виновато, и я отпустила его.

– Эммет. Меня зовут Эммет, – сказал трактирщик. – А пострела вашего, если можно спросить?

– Джек.

Они пожали друг другу руки с довольно комичным видом.

– Да нет, достойный мальчишка, вы чересчур к нему строги, – ухмыльнулся трактирщик.

Нравился он мне, несмотря на молодость и благообразность, все меньше и меньше с каждой секундой.

– Во дворец размечтался попасть, – вздохнул Питер, и я вдруг обратила внимание, что теперь и комплект перстней, сидевший у него на левой руке, совпадал с тем, что я увидела на старике. Другом Питере, приведшим меня на Изнанку через синий портал.

Меня тряхнуло. Да, украшения были частью образа. Но говорили ли они о чем‑то? Я не знала и знать особо не хотела. Страшно оказалось очень. Я нервно посмотрела на Питера.

– Во дворец? – насмешливо протянул Эммет. – И зачем это ему?

– Да говорят, что там убранство невиданное, статуи в рост человека из чистого золота, а он растет купец‑делец. Только у нас нечего предложить Королеве, имеется разве пара безделушек для мэра.

– Давайте так, – Эммет наклонился к нам близко‑близко. – Вы мне информацию о безделушках, а я вам говорю, куда лучше деваться. Потому что с какой стати то, что заинтересует мэра, не потрафит нашей великой госпоже?

Питер сделался совсем холоден и задумчиво отозвался: