Эпилог

Я наводила порядок в комнате. Завтра мне должно было стукнуть шестнадцать, и родители даже квартиру оставили на меня, потому что в гости собралось полкласса. После похода на Изнанку я стала гораздо увереннее в себе, хотя часть сердца у меня отсутствовала. Раньше ее не было в связи с Танькой, теперь не стало из‑за Питера. Я пыталась как‑то жить: упорно отклоняла все поползновения Рината и так же упорно существовала. Я перестала бояться.

Я разбирала шкаф, потому что ненавидела наводить порядок по методу американских комедий и ждать смерти гостей, погребенных под лавиной мусора.

Я разбирала шкаф и думала над вопросом, не дававшим мне покоя последние шесть месяцев. Я никак не могла понять, кто из нас с Питером предал кого, когда он уходил через грань, а я так тряслась, что даже обнять его не смогла, и только Айним смотрела победоносно, будто выиграла и эту войну.

Руки внезапно нащупали сумку. Я достала ее из шкафа и ни с того ни с сего оделась в тот самый походный костюм, попрыгала на месте: сидел как влитой, несмотря на то, что я все же вернулась в свой облик. Я опустилась на пол, смахнула слезу и вздохнула. Наверное, все было правильно: из своего путешествия я получила Таньку, живую и здоровую, у нее больше не было отчима, а мать настолько испугалась, что теперь ходила к психиатру, и дела у них налаживались.

Я посмотрела на кинжал Илли, любезно возвращенный взрослым Джеком. Полезла за невнималкой. В пальцы ткнулось что‑то легкое. Тряпица.

Я развернула ее, и на руке оказались бусы. Те самые, на зеленой нитке. Я думать забыла об их существовании, и они вдруг привели меня в прошлое, я вспомнила каждый момент. Я вспомнила, как они мне достались. Я вспомнила, как встретила Питера. Я вспомнила каждый шаг, который мы сделали вместе.

Я поднялась на ноги. Мне очень хотелось помолиться, но я не знала, каким богам, хаоса или порядка. Я даже не знала, существуют ли эти боги на самом деле.

Я швырнула бусы в стену, ни на что не надеясь. Они стукнулись, стали сползать, будто в замедленной съемке, а потом остановились и засияли зеленым. Я не верила, но в моей комнате открылся портал.

Я оглянулась.

И больше не думала ни секунды. Танька всё всем объяснит.

Я шагнула внутрь, и меня закружило.

Выбросило – в Тиль. Обычный дневной Тиль. Мелькали знакомые улицы, я делала шаг за шагом, и с моей души падал камень, который лежал там тяжким грузом уже полгода. На перекрестьи семи дорог я махнула смутно знакомому человеку, Эрику, кажется. Свернула. Переулок оказался тут. Темная вывеска «Кривого клыка» была совсем такая же, как раньше, а внутри бесновались тени.

Я пересекла грань. Прошла до двери и открыла ее. Все мельтешение исчезло, сконцентрировавшись то ли в людей, то ли в их подобие.

Из подсобки вышел серый Питер, и сердце екнуло.

– Ее пора сожрать, – зашипел кто‑то.

Я посмотрела на Питера, и вдруг увидела, что глаза у него не бесцветные, а серо‑синие, такие, как раньше.

– Пойдем, – сказала я, развернулась и двинулась в путь, умирая на каждом вдохе.

Мне нечего было противопоставить Айним. Только жизнь – смерти. Я медленно шла к границе, не оглядываясь, но протягивая руку назад.