— Я о другом: вы не нашли никаких подтверждений тому, что ваша мачеха была знакома с Грегом?
— И не думал искать. С какой стати?
— А ваш отец?
— Мой отец? — Он сардонически вскинул брови. — С тех пор как она умерла, отец с головой ушел в работу. Весь в делах.
— Ясно. — Я вздохнула, допила кофе и встала. — Спасибо.
— Я думал, вы совсем другая, — уже у дверей признался он.
— А чего вы ожидали?
— От жены любовника моей мачехи?
— Звучит как издевка, — заметила я.
Внезапно он вспыхнул и совсем по-детски смутился.
— Я не то хотел сказать… — пробормотал он.
Меня осенило.
— Какой она была мачехой?
Я думала, он пожмет плечами или съязвит, но он вдруг побагровел и что-то невнятно буркнул.
— Видимо, в мачехи она не годилась, — заключила я.
— Зря вы сюда пришли, — выпалил он. — Вас это не касается.
И он захлопнул дверь.
Я помнила, что до похорон у меня осталось одно неотложное дело. С самого заседания суда я пыталась представить себе, как выглядит то место, и недавно оно мне даже приснилось — глубокий котлован с рухнувшей на дно красной машиной Грега.
Накануне дня похорон я отправилась на восток и вышла из поезда в Стратфорде. Мне понадобилось двадцать пять минут, чтобы дойти до Портон-Уэй. За это время серое небо потемнело, стало зловещим, лилово-бурым; надвигалась гроза.
Казалось, я попала на гигантскую стройплощадку. Исполинские краны возвышались на горизонте, господствовали над взрытой раскисшей землей, заваленной щебнем. За высокими заборами стояли строительные времянки, вдалеке рабочие в касках управляли землеройными машинами.