— Да, и впрямь «ха ха». Тем временем — что мне делать?

— Ждать, — ответил он. — И молиться.

Я повесил трубку.

Ни ожидание, ни вознесение молитв не относятся к навыкам, коими я могу похвастать. Мыслить — вот что поистине требовалось, а мышление, в свою очередь, требует шотландского виски, как вам скажет любой мыслитель, я же в минуту праздности дал одно нелепое обещание Иоанне. Часы стояли на без десяти три. Я подвернул стрелки на пять минут седьмого и призвал колокольчиком Джока. Он вкатил животворную тележку с напитками манером, кой я могу определить лишь как непокорный, и бессловесно вернул часы в порядок.

— Джок, — сказал я, когда графин забулькал. — Довольно-таки предполагаю, что я — в дерьме. Все потому, что, изволишь ли видеть, о. Тичборн умирает. Сейчас все это уже трудно контролировать.

— Ну он же не виноват, нет? — угрюмо ответствовал Джок.

— Конечно, нет, он был отличный парень, воплощенная учтивость; и помыслить бы не мог нарочно поставить нас в неловкое положение. Но факт остается фактом — это нам очень все усложнило. Что делать?

— Ну чего, не по хорошу мил, а по милу хорош, не? Особенно у джерсов.

— Я никогда не понимал до конца, что это значит. Каково твое толкование?

— Ну, скажем, если болонь — (под коей он имел в виду Отдел уголовного розыска) — подбирается к вам слишком уж близко, звоните кому-нибудь из своих корефанов по Борсталу, и он подводит клюя под взятку. Неважно, прилипнет или нет: его все равно отстранят, пока будут расследовать, а у новенького мудня, кого на ваше дело бросят, прежних контаков уже не будет, э? И первый мудень все про вас держал в голове, точно? Так у вас месячишко-другой на разборы, ага?

— Мне кажется, ага. Батюшки. Но, я полагаю, так в мире принято. Я определенно ничего иного придумать не могу. Благодарю тебя, Джок.

Я позвонил Джорджу.

— Джордж, — произнес я сладкоречиво. — Я поистине должен перед вами извиниться за свою недавнюю неучтивость. В пылу мгновенья, сами понимаете. Сам не свой, э?

Его хрюк я принял за приемку моих извинений.

— Сдается мне, — продолжал я, — что нашим кличем должно стать «не по хорошу мил»: мы должны применить влияние, оказать мягкое влияние, как вы думаете? Например, насколько близко вы знаете наиболее августейших персон Джерси; сидели вы с кем-либо из них в Борст… то есть в Харроу за одной партой? Я имею в виду малых вроде того малого, которому вы звонили вчера из участка?

— И в самом деле — некоторых весьма неплохо.

— Ну так, стало быть, и вот. Пригласите их к чаю, набейте им утробы снедью — горячими пышками с маслом, пирожочками с мясом, вишневой наливочкой, в общем, всем, что им не разрешают есть дома, — а затем напомните им о ваших школьных деньках, о невинных шалостях, что вы устраивали вместе, короче, сами знаете.

— В данный момент я именно этим и занимаюсь. Что-нибудь еще?

— Да вообще-то нет.

— Тогда — до свидания.