Затем тысячи тоненьких очажков боли вспыхнули по всему его телу, как если бы сотни тоненьких, как волосок, и очень острых нитей стали шинковать каждый сантиметр его плоти, проникая все глубже, разрезая на крохотные кусочки каждую часть его тела.
И тогда из его рта наконец вырвался булькающий, хрипящий стон.
Мужчина снова поглядел на девушку.
— Конечно, ты можешь пожелать и сама прикончить его, — сказал он, оглянувшись на Вепперса с легкой гримасой, — а я бы не стал. Сознание — иногда такая ужасная штука.
Он улыбнулся.
— Так я слышал.
Он передернул плечами.
— Но, разумеется, ты не похожа на меня, — промурлыкал он. — Я бы не стал его щадить.
Девушка посмотрела в глаза Вепперса, следя, как нити татуировки медленно нарезают его на куски.
Он понятия не имел, что на свете существует такая боль, никогда не подозревал, что можно испытать такие муки.
— Кончай его, — ответила она и закашлялась: мимо них пронесло дымное полотнище и несколько угольков. — Быстро.
— Что? — переспросил аватар.
— Быстро, — повторила она. — Не затягивай. Просто...
Аватар заглянул в глаза Вепперса и подбородком показал на девушку.
— Вот видишь? — спросил он. — Она и правда добрая.
Боль, и раньше уже непереносимая, еще усилилась, стала дикой, немыслимой, сконцентрировалась вокруг шеи и в голове.
Сoup de grâce[44] для Вепперса выразился в том, что его голову резко повернули, и на лице, уже залитом кровью, отобразилось почти забавное выражение, когда линии татуировки блеснули, свернулись в спираль, приподнялись и резко осели. Голова будто скомкалась, вжалась в себя, как если бы это был внезапно похудевший высокий цилиндр, и пропала в фонтанчиках крови.
Ледедже пришлось отвернуться. Звук был жутким — как если бы большой горшок с переспелыми, гнилыми фруктами, превратившимися в кашицу, разом опорожнили на землю. Потом раздался глухой стук удара мертвого тела о траву.
Она открыла глаза. Обезглавленное тело несколько раз дернулось на земле из стороны в сторону, кровь фонтанчиками била из искромсанного горла и распоротой шеи.
Ноги девушки стали ватными.