Короткий тычок ногой в спину Корякина, и танк замер, давая мне возможность произвести прицельный выстрел.

Немцы таились в квартирах домов, пропуская танки вперед, а после расстреливали пехоту в спины. Вычислить, где именно они прячутся, было сложно, но иногда гансы сами ошибались, выдавая себя легкими движениями в глубине комнаты или бликами на оптике снайперских винтовок.

С такого расстояния промахнуться было невозможно. Снаряд прошиб стену и прошел сквозь дом. Пыль поднялась столбом, окутав передний фасад. К счастью, стены выдержали и дом не сложился, и когда пыль немного осела, я увидел сквозь дыру внутренний интерьер комнаты: серые стены, комод, шкаф, перевернутую кровать.

Прятался ли на самом деле внутри враг, я так и не понял. Надеялся лишь на то, что в комнате не было кого-то из местных жителей. Исключить ошибку я не мог, но и оставить фрица позади тоже было бы неверно.

Танк тяжело двинулся вперед, и тут же из проулка нам навстречу вырулил немец. Panzerkampfwagen IV — знаменитая «четверка», самая массово выпускаемая машина. С противоположного конца улицы ей на помощь спешил еще один танк. Мы же были тут одни, сами по себе, если не считать пехоты, прочие тридцатьчетверки шли параллельными улицами.

Ситуация неприятная, но не критическая. Слава богам, что это не «Тигры», с ними в одиночку я вряд ли бы совладал, тут же шансы имелись, и не малые.

Я быстро навелся на ближайшую «четверку», но тот успел выстрелить долей секунды раньше. Два выстрела слились в один, в ушах зазвенело, шлемофон не помогал.

Нам в лоб звонко ударил снаряд. Машина содрогнулась, но броня выдержала.

А вот я попал. Немец зачадил черным дымом, загорелся. Тут же затрещали короткие автоматные очереди, потом рядом бахнул взрыв и еще один.

Фрицы полезли наружу из люков, но Леха двумя очередями из курсового пулемета скосил всех.

— Так вам, сволочи! Получайте!

Наш бойцы рассредоточились, кто где мог. Часть осталась за танком, другие залегли за кучами кирпичей и прочего мусора, валявшегося вдоль разбитых, покореженных домов. Кто-то заскочил в подъезд, надеясь пробраться вперед через комнаты и зайти немцам в спину.

Немецкие солдаты, оставшись без поддержки «четверки», начали осторожно отступать, но то один, то другой падал замертво. Пулемет Носова не замолкал ни на секунду, да и наши автоматчики старались зачистить улицу как можно скорее.

Второй танк никак не мог нормально взять прицел, подбитая «четверка» мешала ему, закрывая своим корпусом линию выстрела. Это играло мне на руку. Казаков, тем временем, перезарядил орудие.

Корякин двинул танк, стараясь оставаться под прикрытием, и пока это ему удавалось.

— Ромбом дай назад! — приказал я, и Петр Михайлович понял.

Подобравшись вплотную к подбитой машине, он врубил заднюю передачу и аккуратно начал выдвигаться из-за «четверки», давая мне возможность произвести выстрел. Мы оказались в выигрышном положении: частично укрытые подбитым танком, мы выставляли доступной для поражения лишь малую часть корпуса. Немец же оказался, как на ладони.

И, несмотря на то, что времени на подготовку у него было куда больше, командир, видно, никак не мог решить, стрелять или нет, прекрасно видя, что шанс поразить нас стремится к нулю.

Я же таких сомнений не испытывал и выстрелил сразу, как только смог.

Попал точно в башню, но не повезло. Снаряд лишь чиркнул по броне и рикошетом ушел дальше, глухо взорвавшись в двадцати метрах от машины. Ладно хоть, взрывом убило нескольких немецких солдат, но мне нужна была дохлая «четверка»!