Это было идеальное место: ровное, отдалённое от других. Туда редко кто-то приходил без надобности, а сам глава так и ещё реже появлялся, больше медитируя в уединении. Потому играть там было лучше всего — никто не потревожит.

— Итак, Зу-Зу, теперь поддаваться я не намерена! — весело воскликнула Ки, оказавшись на месте. — Сегодня ты познаешь вкус поражения!

Тот лишь встал на задние лапки (что уже было удивительно) и вытянул передние вперёд, словно хотел схватить мячик.

— Не-не-не, не упрашивай, — засмеялась Ки и, замахнувшись, бросила мячик.

Енот тут же сорвался с места, с завидным проворством исчезнув в зелени. И уже через несколько секунд вернулся обратно, протянув ей лапками небольшой самодельный мячик, который она упросила сделать своего мастера.

— Молодец! И… побежал!

Мяч улетел в ближайшие кусты, и вновь енот вернулся с выполненной задачей.

Так и проводила Ки своё свободное время. Когда она не играла, то купалась с енотом в ближайшем пруду. Когда не купалась, устраивала налёты на кусты малины, что росли ниже по склону, или бегала, ища своего друга, который был для неё уже больше, чем просто друг.

Возможно, причина такой симпатии к Иналу крылась в том, что Ки осталась совсем одна и просто искала нуждалась в ком-то, чтобы не чувствовать себя одинокой. А может потому, что у самой Ки был старший брат, и, пройдя столько невзгод и опасностей с незнакомцем, она неосознанно проецировала старшего брата на него, породнившись с ним за всё это время, как это свойственно многим детям.

Но к Иналу она зайдёт позже, а сейчас…

— Молодец! — взяла из лапок енота Ки мячик. — А теперь давай ещё раз!

И забросила мяч далеко в лесок.

Так бы они и игрались, если бы в какой-то момент Ки… не забросила мячик через забор на задний двор дома главы секты. На вопрос, как так у неё это получилось, Ки ответила бы точно так же, как и любой другой ребёнок: «я не знаю». Это был универсальный ответ, которым пользовались иногда и взрослые.

Ки растерянно взглянула на высокий забор, за которым скрылся мяч, гадая, как теперь оттуда его достать, пока енот делал тщетные попытки забраться на него, встав на задние лапки. Не добившись успеха, пушистый диверсант решил пойти другим путём — он начал рыть проход под забором.

Но Ки его остановила.

— Стой! Нельзя! Ты чего это удумал, нас же накажут! — возмутилась она, и енот растеряно посмотрел на неё. — Мы пойдём через главные двери. Мы же не какие-то разбойники! Нам же просто мячик вернуть надо.

Со стороны могло показаться, что Ки понимает Зу-Зу, и это было недалеко от истины. Ки чувствовала его, чувствовала его эмоции, желания, мысли. Никто об этом не знал, а Ки не спешила рассказывать об этой особенности. Но не потому что хотела скрыть, а лишь из-за того, что не видела в этом ничего необычного.

— Давай, идём, — поманила она его рукой, и вдвоём они обошли забор, выйдя к главным воротам.

У ворот не было ни охраны, ни наблюдателей. Кто бы в здравом уме полез грабить главу, который щелчком может стереть тебя в пыль? К тому же, всем было известно, что ценные вещи здесь он не хранил, а значит, и смысла пробираться в дом тем более не было.

Но на всякий случай Ки постучалась в ворота.