Сфинксы.

Статуя справа от Джесса вдруг повернула голову и уставилась на него своими немигающими красными глазищами. Джесс едва поборол внезапный порыв броситься бежать вниз, потому что эти существа выглядели еще страшнее, чем львы в Лондоне. У сфинксов были жуткие человеческие лица с головными уборами древнеегипетских фараонов. Человеческое лицо на автоматизированных статуях выглядело куда более жутко потому, что они отнюдь не были похожи на людей.

И красное мерцание в глазах машин не угасало, а становилось лишь ярче.

– Подними руку, – сказал Дарио за спиной. Он запыхался, так же как и сам Джесс. – Твой рукав закрывает браслет, им нужно его видеть. Давай же.

Джесс так и сделал, медленно продемонстрировал статуям свой библиотечный браслет кандидата. Глаза сфинкса вспыхнули белым светом, а потом он опустился на свое место на пьедестале. Морган тоже теперь поспешно закатывала рукава своего наряда у каждой статуи, потому что остальные машины тоже за ними наблюдали.

– Может, профессор Вульф надеялся, что эти твари избавят его еще от кого-то из нас, – сказал Томас. Он хотел пошутить, однако вышло мрачно. Вопреки всему: сияющей пирамиде, восходящему александрийскому солнцу, чистым, ухоженным улочкам города, виднеющимся между плоскими крышами внизу, и статуям древних богов, – Джесс чувствовал себя так, словно снова вернулся в пасмурный Лондон и его опять преследуют смертоносные львы.

Рядом с ними остановился Гийом Дантон. Он был ниже большинства кандидатов, и ступеньки, должно быть, были для него еще большим испытанием, чем для них: он шагал последним.

– Чего вы так боитесь? Это же просто машины. Такие стоят на каждой улице в Америке.

Слова Дантона напомнили Джессу об одном древнегреческом тексте, который он однажды читал: «Ожившие статуи стояли, украшая каждую улицу, и казалось, что они дышат своими каменными легкими и двигают своими мраморными ногами».

Джессу это всегда казалось пугающим, но никак не прекрасным.

– Если бы в ваших землях не было так много поджигателей, может, не было бы и так много статуй, – сказал Томас. – У нас в Германии таких куда меньше, знаешь ли.

– Может, у нас так много поджигателей, потому что Библиотека ставит все новые и новые статуи.

– Что было первым, яйцо, или курица, или омлет, – сказал Джесс. – Хватит спорить.

– И хватит говорить про завтрак, – вздохнул Дарио. – Я есть хочу.

– Шагай быстрее, – сказал Томас. – И забудешь о голоде.

Он был прав. К моменту, когда Джесс добрался до верха второго библиотечного яруса из трех, еда была последним, о чем он думал. У него гудели ноги и жгло легкие, а впереди были еще сотни ступеней. Глен уже добралась до середины последнего яруса и не сбавляла темпа. Она молодец.

Морган приблизилась к ним и, когда Томас с Дарио снова двинулись наверх, потянула Джесса назад, с отчаянием шепнув ему:

– Как думаешь, это ловушка?

– Для тебя? – спросил Джесс. – Или для меня? Не знаю. Может быть.

– Что нам делать?