Она качнула стаканом, указывая на Джесса и добавила:

– Так получается, ты тоже здесь не по очевидным причинам.

– Сомневаюсь, что дело только в нас двоих. Дантон, похоже, знает немало о том, как устроена работа поджигателей. Даже Халила меня иногда настораживает. – Джесс сделал большой глоток. Вино оказалось дешевым, но это сейчас было не важно.

– Ты хотел ехать сюда? В Библиотеку?

– Меня отправили. В основном это была идея моего отца, он… – Джесс покачал головой. – На самом деле я не могу рассказать.

Морган пожала плечами.

– Я скоро все равно исчезну. Так что не важно. И я знаю, как сложно хранить секреты. Порой нужно с кем-то поделиться. – Она как-то странно усмехнулась, робко и на удивление очаровательно. – Мне следует быть в ужасе, ведь теперь ты знаешь, кто я такая. Но вместо этого я чувствую себя… чувствую себя лучше, чем ты думаешь. – Она сделала очередной глоток, не глядя на Джесса. – Я чувствую себя безопаснее.

До этого самого момента Джесс не понимал, как сильно ему не хватало этого чувства… Чувства, когда ты перестаешь притворяться, когда позволяешь кому-то видеть тебя настоящего. Не того Джесса Брайтвелла, образ которого он создавал годами для всех, кроме членов семьи. «Давай же, – шепнул ему отчаянный голос подсознания. – Кому она может рассказать? Ты можешь отправить ее в Железную башню в любой момент». Джесс мог рассказать ей кое-что о своей жизни. Мог рассказать ей даже худшее.

– Ты знаешь, кто такие лизуны чернил? – спросил он, напугав Морган этим вопросом. Она уставилась на него, широко распахнув глаза.

– Не знаю. Разве только то, что это…

– Звучит как что-то нездоровое? Да, так и есть. – Джесс сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Я видел, как один сожрал книгу. Самую редкую книгу в мире, «О создании сферы» Архимеда. И я сам отдал ему эту книгу. Все не должно было закончиться так, я думал, что он просто… просто коллекционер. А он прожевал ее, как какую-то конфету. Худшее, что я когда-либо видел.

Морган в ужасе зажала свой рот рукой, и за это она начала нравиться Джессу лишь больше. За то, что подобная история вызвала у нее отвращение.

– Это отвратительно, – сказала она. – Прости. Как… когда…

– Мне было десять, – ответил Джесс. – Десять лет. Тот лизун чернил теперь мертв.

– А как у тебя в руках оказалась настоящая книга, как будто ты… – Она замолчала и долгую секунду смотрела на Джесса, а затем покачала головой. – Полагаю, я догадываюсь. Не говори.

Джесс ждал, что она посмотрит на него с изумлением и презрением. И, когда этого не случилось, он произнес:

– Теперь ты тоже можешь рассказать мой секрет. Полагаю, это делает нас квитыми.

Морган ничего не сказала. Однако выражение ее лица говорило за нее. Она понимала, каково это – чувствовать себя изгоем. Всегда ощущать себя одиноким. Нести тяжелую ношу тайны и бояться случайно сказать хоть одно неверное слово.

У них двоих было много общего. Как же странно.

Джесс допил свое вино, сидя в теплой, уютной тишине. Впервые за долгое время он чувствовал себя спокойно. «Вероятно, я совершил жуткую ошибку, – подумал он. – Однако, быть может, она того стоила. Чтобы почувствовать себя… свободным».