Мы направились к подворью ягиров, именно там меня ожидал Танияр. Я не спрашивала мать, хочет ли она пойти со мной, шаманка сама решила, что будет рядом. Еще вечером прошлого дня я вкратце рассказала ей и мужу о том, что происходило в Иртэгене за прошедшие дни. Впрочем, умолчала о нападении на курзыме. Не то чтобы я желала утаить, вовсе нет. Это было важно в любом случае. Однако тревожить супруга после двух сражений мне не хотелось, и этот разговор я отложила на утро.

Ему доложил о нападении Эгчен, и, когда Танияр вернулся, он первым делом взял меня за руку, отдернул рукав и посмотрел на повязку. Он не стал спрашивать, почему я умолчала. Не бранил и не жалел. Просто посмотрел на руку, после мне в глаза и, вернув рукав на место, произнес:

– Не прощу, – вот и всё. Кого не простит, было и так понятно – того, кто таил недобрые намерения. Я лишь кивнула, принимая решение дайна.

А вот шаманке рассказывать о ранении было не нужно. Едва Танияр покинул нас вечером, она велела:

– Покажи рану. – А потом спросила: – Кто осмелился?

И вот мы шли на подворье ягиров. Я сразу увидела наших новых воинов. Они стояли во дворе и мало чем напоминали недавних врагов. Будто кто-то щелкнул пальцами, и вот те, кто еще вчера безжалостно резали друг друга, сегодня спокойно общались, не поминая разногласий. Неподалеку от ворот стояло воинов семь. Среди них были и ягиры бывшего Белого камня, и Песчаной косы, и Зеленых земель. Мужчины посмеивались над полуголым воином, который что-то рассказывал им, оживленно жестикулируя. Он показывал себе на спину, потом раздвигал руки, подобно рыбаку, который описывал свой улов, и снова говорил. На нем была повязка, и указывал он на рану. И когда я проходила мимо, то услышала:

– Говорю вам, у того кийрама нож был с половину моей ноги!

– Как же он тебя им не разрезал надвое?

– У меня кожа как у мгизы, попробуй разрежь. – И веселый смех вновь наполнял воздух.

Впрочем, нас с матерью заметили, и воины стремительно развернулись. В их глазах я заметила только любопытство, но уже никакой враждебности.

– Милости Отца, Вещая, – склонили головы ягиры. – И тебе, дайнани.

– Милость Создателя с вами, – не глядя ответила Ашит, я была более велеречивой:

– Пусть духи пошлют вам здоровья и благоденствия, отважные воины. Отец гордится своими сыновьями.

Я с улыбкой слегка склонила голову и направилась дальше. Похоже, кто-то из новых ягиров успел что-то шепнуть, потому что до меня донесся ответ одного из наших воинов:

– Такая она, наша Ашити, на доброе слово щедрая и с каждым приветлива.

– Как ласковое солнышко, – добавил еще один наш ягир.

Я обернулась, ощутив смущение и удивление, и воины вновь склонили головы. Шаманка только хмыкнула, но на этом все ее эмоции и закончились. А потом мы увидели Танияра. Он уже направлялся к нам с матерью. Дайн почтительно приветствовал свою тещу, а после, приобняв меня, повел нас к цели посещения подворья ягиров.

– Позволь мне провести допрос, – попросила я, посмотрев на супруга. – Пожалуйста.

– Допрашивай, а я полюбуюсь моей дайнани, – ответил он с едва уловимой улыбкой.

И мы вошли в дверь, возле которой стояло двое ягиров. Обычно они не охраняли собственное подворье так тщательно, но сейчас иначе было нельзя. Охрана попалась нам и возле лестницы, которая вела в подземное помещение, и у другой двери, которая закрывала вход в темницу, обычно служившую местом наказания провинившимся воинам. Теперь оно стало узилищем в полной мере.