— Прикоснись ко мне, и я уничтожу все, что тебе дорого. Ваше величество.

Тон Сурси стал насмешливым, чтобы еще больше уязвить его.

Затем он рассмеялся, звук был таким же угрожающим, как кинжал, приставленный к ее горлу.

— Похоже, ты ошибаешься, — почти прорычал он, — нет ничего, что было бы мне дорого. Я хочу, чтобы ты убралась из этого царства до наступления темноты. Если ты к тому времени не уйдешь, я выпущу своих адских псов на волю. Когда они закончат, все, что останется, будет брошено в Огненное озеро.

Она была рядом с принцами Ада достаточно долго, чтобы знать, что он ждал, чтобы учуять ее страх. Когда он ничего не почувствует, у него возникнут подозрения, и ей нужно будет сохранить преимущество. Она дернулась вперед и перерезала себе горло клинком одним жестоким движением. Кровь залила ее мерцающее платье, разбрызгалась по гладкому мраморному полу, запачкала его манжеты. Она знала, что это будет последним оскорблением.

Невозмутимая своим новым порочным ожерельем, она отошла от него, ее улыбка была более порочной, чем у худшего из братьев дьявола. Она бы знала.

За исключением Гордыни, она пыталась соблазнить их всех, но безуспешно. Для группы коварных, эгоистичных демонов они, безусловно, защищали друг друга, когда дело касалось сердечных дел. Рана сама собой затянулась под его холодным, пристальным взглядом.

— Ты уверен в этом? Нет ничего, к чему бы ты стремился? — Когда он не ответил, ее раздражение усилилось. Она устала от того, что ей отказывали в такой простой просьбе. Они доверяли ведьмам не больше, чем ведьмы доверяли демонам. Изгнание ее дочери было бы лучше для всех. Не было никакой возможности, что он захочет, чтобы ведьма управляла одним из его драгоценных Домов. — Может быть, слухи, в конце концов, правдивы. В твоей бронированной груди нет сердца. —   Она обошла его, ее юбки оставили кровавый след на некогда чистом полу. — Возможно, нам следует вскрыть тебя, взглянуть.

Она позволила своему вниманию задержаться на необычных серебристо-белых крыльях пламени у него за спиной, ее ухмылка стала дикой. Она дала ему ровно столько времени, чтобы на лбу появилась морщинка. Затем она нанесла удар. Одним быстрым щелчком ее пальцев его могучее оружие приобрело цвет пепла, а затем исчезло.

Сурси с удовлетворением наблюдал, как его охватила паника. Редкое проявление эмоций от демона, известного своим ярким темпераментом. Он неоднократно пытался — и терпел неудачу — призвать крылья.

— Вот трюк, такой же мерзкий, как сам дьявол. — Ее голос был одновременно молодым и старым, когда она произносила свое заклинание. Он выразительно выругался. — С этого дня и впредь проклятие будет распространяться по этой земле. Ты забудешь все, кроме своей ненависти. Любовь, доброта, все хорошее в твоем мире прекратится. Однажды это изменится. Когда ты познаешь истинное счастье, я клянусь взять все, что ты тоже любишь.

Сурси наблюдала, как он безуспешно пытался призвать свои крылья, надеясь, что он захочет их достаточно отчаянно, чтобы сделать так, как она просила, особенно с проклятием на нем сейчас. Все, чего она хотела, — это освободить свою дочь от распутного пьяницы. Чтобы обеспечить ей истинное счастье. И уберечь ее от этого жалкого царства. Сурси слишком долго стояла в стороне и смотрела, как тускнеет свет в душе ее дочери. Гордыня заботился только о себе, был неспособен посвятить себя одному любовнику. Что-то, что было бы прекрасно, если бы у ее дочери был такой же темперамент.

Сурси прищелкнула языком, разочарованная тем, что король не выпустил своего внутреннего монстра, чтобы дать отпор, и начала поворачиваться. Вместо того чтобы преследовать ее, он заговорил голосом, которым пользуются убийцы, прежде чем ночью перерезать кому-нибудь горло.

— Ты ошибаешься.

Сурси сделала паузу, бросив взгляд через плечо. Не многие осмеливались говорить о ее неправоте. Особенно после того, как отказался оказать ей услугу. Она была могущественным союзником и еще худшим врагом.

— О?

— Дьявол может быть противным, но он не показывает фокусов. — Его улыбка была медленной, насмешливой. — Он торгуется. — Сурси пристально наблюдала за ним, чувствуя, как ее магия пробуждается от тихой угрозы, которую он представлял. Воздух между ними был заряжен ненавистью. Он убил бы ее, не задумываясь, если бы у нее не было чего-то, чего он отчаянно хотел. — Хочешь заключить сделку?

Изначально она хотела заключить сделку. Однако, увидев его сейчас без крыльев, она наполнилась мрачным чувством ликования. Она ненавидела Гордость. Ненавидел князей Ада. И небольшая месть принесла ей больше удовлетворения, чем она себе представляла. И все же с ее стороны было бы упущением не выслушать его. Счастье ее дочери — вот что действительно имело значение. Она окинула его вниманием.

— Притворись, что я рассматриваю идею сделки, одну маленькую возможность для тебя снять проклятие и вернуть свои крылья. Каковы твои условия? — спросила Сурси.

— Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. — Голос короля демонов был низким, опасным. Он не колебался со своим ответом, что указывало на то, что он все обдумал, прежде чем предложить. Не то чтобы она ожидала чего-то меньшего от стратега боев. Прежде чем она смогла согласиться или спросить дальше, он добавил: