— Их пятеро, Иван Кирилович!

— Вижу, но лошадей семь, — усмехнулся Ростовцев — привычная картина для послужившего в армии офицера. Обычный разъезд, офицер или сержант, и шестеро драгун. В трактир зашли выпить пива офицер с капралом, остальные грызут сухари и пьют тоже пиво. Вот только при виде подъехавшей четверки, да еще с царской подорожной, служивые встрепенулись, занятия свои бросили, и как бы невзначай, у не расседланных лошадей оказались, поближе к притороченным ружьям и пистолетным кобурам.

— Что фам уготно, госпота?

С неистребимым чухонским акцентом обратился трактирщик, но при виде грозной бумаги посерел.

— Три всадника! Три часа назад! Заехали сюда!

Ростовцев четко, в несколько приемов, спросил трактирщика, отметив, что сержант с капралом, что пили пиво, живо вскочили. У обоих по медали, ухватки бывалых ветеранов, моментально оценили ситуацию — кавалергарды императорский конвой и просто так по дорогам не шляются. Тут «государственным делом» пахнет!

— Пыли, госпотин! Как раз три часа пыли. Мимо ехали — лошать упала. Отин ругался смешно по-немецки, пруссак по говору…

— Разрешите, господин ма… капитан. Сержант Троицкого драгунского полка Кропотов. Здесь с разъездом от Нарвского гарнизона!

Ростовцев обернулся — перед ним стоял действительно матерый служака, ветеран недавней войны. Молниеносно просчитал чин — рядовой кавалергард чин поручика имеет, а раз позади держится, то явно майор начальствует. Но тут же белые кисти заметил на шарфе офицерском, не золотистые, а потому с чином сразу определился и поправился.

— Трое всадников, видели их. Первый плечи прямыми держит, в майорском чине, явно кирасу долго носил, привык к ее тяжести, сросся с этим. Второй больно ловок, шельма! С коня падающего будто сошел, а не соскочил, даже не пошатнулся. Третий… Болтался в седле новик, расплылся как кисель… Постой! Так это же баба была переодетая драгуном! Дальше ехать не могла — ее в седле поддержали! Лошади у них совсем заморенные, думаю, на мызе Рийгикюлла подмена ждет. Одна она тут, и лошадей вечером выпасали полдюжины — все верховые, для строя.

Сержант хлопнул себя по лбу, ощерился — видимо негодовал, что не придал значения мимолетной встрече. Ростовцев возликовал — теперь только не упустить, они их нагнали.

— О та! Три лейп-кирасира приехал вчера, и повозка с ними. Я утивился — там возница тоже лейп-кирасир. Они у старого Якопа часто появлялись, вител их, тута езтят, — Ростовцев не замечал чухонского диалекта — он догнал беглецов. Теперь осталось их только взять!

— Сержант — на этой мызе тебя ждет чин поручика, а капрала прапорщика. Ваши драгуны станут сержантами, я полковником, мои спутники майорами! Господа! Едем за чинами?!

— А то как же, — тут все довольно ощерились, положив ладони на рукояти эфесов, но тут Иван Кириллович вспомнил про одну мелочь, давно зная по службе в Тайной Экспедиции, что нужно обращать внимание на все. Над лейб-кирасирами шефствует бывший цесаревич Павел, и на их верность беглая царица явно рассчитывала.

Тут все понятно…

— А как ругался тот пруссак?

— О, смешно, госпотин капитан. На русском это как желать тысячу чертей в затницу старого учителя Циттена…

— Циттена?!

При этом имени проняло всех — и драгун, и кавалергардов, и служителей Тайной Экспедиции. Злобная радость проявилась на лицах, а Ростовцев с нескрываемым ликованием выдохнул:

— Гусар смерти, значит, попался?! Их шестеро, нас десять — справимся. Подсыпать пороха на полки! Рубить всех!