Дорогой Сергей Анатольевич, получил за последнее время три Ваших письма – от 24 янв<аря>, 30 янв<аря> и 5 февр<аля>. Простите, что отвечаю не сразу – трудно было (и есть) взяться за перо: во-первых, без топки в доме так дьявольски холодно (особенно последний месяц, когда у нас даже при солнце не тает снег, очень нередкий гость в нынешнем году), что весь день сидишь в меховых (еще из России привезенных) перчатках, а у меня и без того стала леденеть, мертветь и кипеть мурашками правая рука (от задержки кровообращения, по причине такой гнусной и нищей пищи, которой даже и сам св. Антоний не знал), во-вторых, от этой же пищи, начинаю терять всякую волю и решимость сесть за письменный стол, – все больше лежу, как лежат теперь у нас очень, очень многие – и слабею зрением, – в России эта голодная болезнь называется “куриной слепотой”, а в-третьих – новая беда: уже совсем на нет сошла моя несчастная Вера Николаевна от жесточайшего малокровия да вдобавок еще тяжело заболела с месяц тому назад спазмами в желудке, и вот пошли врачи, всякие исследования, просвечивания – и мои новые горести, страхи, хлопоты… Что у нее, еще неизвестно, сейчас она в Ницце (куда и я поеду послезавтра), я отвез ее на новые врачебные испытания, пока же врачи предполагают язву в желудке: вероятно, отравилась теми истинно страшными даже на вид ржавыми и закостеневшими в морской соли рыбками, что мы иногда покупаем как некоторое острое дополнение к гнилым “земляным грушам”192, коими мы почти исключительно питаемся за последнее время, иногда просто вареными в голой воде, иногда же поджаренными на какой-то сальной мерзости, называемой вежеталином193, каковой вежеталин и эти “груши” добываются у нас теперь уже по записям, по карточкам и в бесконечном стоянии в очередях с пяти, с шести часов утра: Ривьера теперь – унылая пустыня, оживляемая только оазисами отелей, кафе и ресторанов для богатых людей, которые тайком и мясо, и макароны едят, и папиросы курят, платя за 20 штук “Caporal ordinaire” 60 и 70 франков, ибо законно выдается нам на 10 дней всего 40 штук этого черного горлодера, прежде продававшегося в табачных лавках за 2 франка пакет – в эти 20 штук, – вот еще одно тяжкое мучение для меня: не могу писать без куренья, всю жизнь писал с папиросой в руках, а вот теперь даже “Капораля” нет, ибо ведь это издевательство над курильщиком – 4 папиросы в сутки, – равно как и над пьющими вино, – а кто во Франции не пил вина буквально с колыбели? – получающими теперь
В<еры> Н<иколаевны> великими правдами и неправдами то кусочек масла, то горсть рису, то пучок макарон, то пакетик бисквитов? А ведь возможность эта (так же, как возможность купить дров для кухни, заплатить часть налогов и квартирной платы и т. д.) явилась у меня
<…>
Обнимаю Вас сердечно.
Преданный вам Ив. Бунин
P.S. Все-таки я никак не могу понять, почему ни наследник моего прежнего шведского издателя, ни какой-либо другой издатель не находит никакого интереса издать какую-нибудь мою новую книгу, – ведь все-таки я шведский “лауреат” и пишу довольно занятно, – например, мою книгу о Толстом, с большим успехом изданную три года тому назад в Париже и по-русски, и по-французски (“La DeliV.ranсe de Tolstoi”, Edit NouV.elle ReV.ue Franeaise), или мои новые рассказы (часть которых Вы знаете и которые ничуть не менее “приличны” для шведской публики, чем все мои прежние, изданные в Швеции, и легко могут быть “смягчены” мною). <…>
Ив. Б.»194
В заключение этой главы отметим, что «еврейские контакты» Бунина не ограничивались кругом вышеперечисленных лиц. В его обширной переписке упоминаются множество еврейских фамилий, причем всегда в исключительно дружественном тоне, как людей ему симпатичных, готовых к услугам или «быстрой помощи». Среди них такие известные деятели русско-еврейского эмигрантского сообщества, как И. Н. Альтшулер, А. А. Гольденвейзер, Я. Г. Фрумкин, А. А. Поляков и С. Л. Поляков-Литовцев, Л. Галич (Л. Е. Габрилович), М. Слоним, Н. Ханин195 и др. Именно эта насыщенность «еврейским элементом», не встречающаяся в биографиях других русских писателей современников Бунина, в том числе эмигрантов (исключение составляет лишь Максим Горький, являвшийся, однако, в отличие от Бунина,
ОРТ (WorldORT) – Всемирное общество распространения ремесленного и земледельческого труда среди евреев
ОРТ, сегодня Всемирный союз ОРТ (World ORT) – старейшая всемирная неправительственная еврейская образовательная и просветительская организация. Первоначально аббревиатура ОРТ расшифровывалась как Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев России. История ОРТ неразрывно связана с еврейской историей девятнадцатого и двадцатого веков. Эта связь продолжается и в новом столетии. Сегодня учебные центры World ORT, в которых общество предоставляет техническую помощь и осуществляет профессиональную подготовку в рамках международных программ экономического и социального развития действуют в более чем 36 странах мира, включая Россию, в его системе ежегодно проходит обучение свыше 300 тысяч человек.
В 1880 году пять крупнейших финансистов и промышленников России из Петербурга – Самуил Поляков, Гораций де Гинцбург, Абрам Зак, Леон Розенталь и Меер Фринланд – обратились личными письмами к десяти тысячам российских евреев с призывом жертвовать «на образование возможно значительного фонда, доходы с которого могли бы быть употреблены на вспомоществование и дальнейшее развитие существующих уже для евреев ремесленных училищ, на содействие к открытию новых таких училищ, на облегчение переезда ремесленников из одного места в другое, на вспомоществование еврейским земледельческим колониям, основание новых таких колоний, образование ферм и земледельческих школ».
Призыв оказался действенным: откликнулось более 12 тысяч человек из разных уголков России, было собрано 204 тысячи рублей. Для управления фондом 30 сентября 1880 года был создан Временный
Комитет по образованию Общества и утверждены основные правила его деятельности. В частности, разрешалось расходовать только проценты с основного капитала и годовые взносы. Первым руководителем Временного Комитета ОРТ стал Николай Бакст (1842–1904), писатель и профессор физиологии Санкт-Петербургского университета. Так началась история ОРТ. В 1921 году на международной конференции в Берлине был образован Всемирный союз ОРТ. Его президентом стал Л. Брамсон, секретарем (несколько позднее) И. Троцкий. Ныне World ORT является крупнейшей в мире негосударственной некоммерческой организацией профессионального обучения, которая в 2020 году отметит свое 140-летие. Ее девизом остается максима великого еврейского мыслителя Моисея Маймонида (Рамбама):
«Есть восемь ступеней благотворительности. Высшая состоит в том, чтобы помочь человеку помочь самому себе».
ОРТ до войны вел самую энергичную деятельность в Западной Европе, главным образом в Германии и Франции, привлекая к своей работе как евреев-интеллектуалов из числа ученых и деятелей свободных профессий, так и предпринимателей. Так, например, Леонард Розенталь в 1934 году создал в своем парижском доме – роскошном особняке, по вышеприведенному свидетельству Бунина, – первую школу этой организации.
Постоянным спонсором ОРТа являлся и такой активный еврейский филантроп, как Френк Атран, который, как уже отмечалось выше материально поддерживал и русских писателей-эмигрантов, в частности Бунина.
В своем письме от 22 августа 1950 года (см. гл. V.), обращаясь к И. М. Троцкому, Марк Алданов, к тому времени уже полностью отошедший от общественной активности, без обиняков просит старого товарища (по Народно-трудовой социалистической партии и масонской ложе «Свободная Россия»), подключить к кампании помощи Бунину «его организацию», т. е. ОРТ: «Я знаю <…> что у Вас большие связи в еврейских кругах, в частности по Вашей организации. В этой организации работает и мой старый друг Я. Г. Фрумкин, но он едва ли умеет собирать деньги, а Вы, быть может, умеете и, так же как он, пользуетесь там большим уважением».
Марк Алданов поддерживал с Ильей Троцким до войны весьма близкие отношения и тот, несомненно, знал, что он тоже сотрудничал с ОРТом, хотя в отличие от И. Троцкого, не занимал в этой организации административных постов. Несомненно, Алданов был так же осведомлен о старой дружбе Ильи Троцкого с Яковом Фрумкиным, который в это время возглавил отделение североамериканских друзей ОРТа. Однако война разрушила старые связи и дружеские отношения между многими, некогда очень близкими по жизни людьми. Видимо, учитывая это обстоятельство, деликатный и политесный Алданов предпочитает в своем первом за много лет письме старому знакомому не акцентировать их былую ортовскую общность. Дистанцируясь от прошлого, он, тем не менее, делает попытку восстановить их «дружеский треугольник» и таким образом привлечь силы ОРТа к оказанию помощи больному Бунину.
Алданов не просчитался в отношении Ильи Троцкого, который незамедлительно откликнулся на его обращение материально помочь Бунину и, судя по его письмам к В. Н. Буниной (см. гл. V.), нашел среди активистов «своей организации» понимание и поддержку в этом вопросе.
Итак, еще раз подчеркнем, что из числа друзей, помощников и покровителей Бунина в ОРТе, помимо И. Троцкого, М. Алданова, Я. Фрумкина, Н. Ханина состояли также М. Вейнбаум, А. Седых, И. Фондаминский-Бунаков и даже поэт-сатирик Дон-Аминадо. Поскольку в ОРТе личные инициативы его членов на поприще благотворительности приветствовались независимо от религиозно-национальной принадлежности лиц, коим оказывалась помощь, можно утверждать, что эта Всемирная еврейская организация пусть не напрямую, а в порядке личной инициативы ее членов, в течение 33 лет выступала покровителем русского писателя-изгнанника Ивана Алексеевича Бунина.