«Под аплодисменты всего зала Бунин пожимает протянутую ему королем руку. Король передает ему золотую медаль, диплом и чек на 170000 крон. Диплом Бунина самый нарядный из всех 5 дипломов, выданных в этом году Нобелевским комитетом. Шведская художница, которой было поручено украсить диплом Бунина, мастерски справилась со своей задачей, разукрасив его в русском стиле. Лицо Бунина сияет, когда он возвращается на свое место».
Явно любуясь своим литературным кумиром, И. Троцкий не жалеет в его адрес слов восхищения:
«И любопытно: ни один из прочих лауреатов с таким достоинством и с такой выдержкою не принимал из рук короля премии, как Бунин. В его поклоне королю не было ничего верноподданнического и сервильного. Король от литературы уверенно и равноправно жал руку венчанному монарху. Это не ускользнуло от внимания шведов».
И вот, наконец, прощальный завтрак 19 декабря 1933 года:
«Нас небольшая компания: все – пишущая братия. И. А. и В. Н. Бунины, Галина Кузнецова, Андрей Седых, Сергей де Шессен, пишущий эти строки и их жены. Мы избрали древний кабачок в старом квартале столицы <…> в котором свыше ста лет назад распевал свои поэтические песни шведский менестрель и творец народного эпоса Бельман. В стенах кабачка, сохранивших в неприкосновенности свою былую прелесть, как будто реют тени <…> ушедших и здравствующих корифеев шведской литературы. Мы надеялись здесь укрыться. Но куда там! Едва уселись за стол, как И. А. был узнан, и публика устроила ему шумную овацию <…> Едем на прощание к доктору Олейникову40. Там уже сидят и ждут провожающие.
Просматриваю наспех альбом В. Н. Буниной. Вот, думаю, можно было бы издать интереснейший альманах. Чьих только имен тут нет!? Мережковский, Гиппиус, Куприн, Борис Зайцев, Алданов, Муратов41, Шмелев… Всех и не перечислишь <…> Наш сотрудник Lolo42 разразился экспромтом:
<…>
Андрей Седых торопит <…> – Довольно засиживаться, едем, экспресс и лауреатов не ждет… Снова дебаркадер стокгольмского вокзала. Снова группа русских осколков, цветы, подношения и речи. Вспышка магния. Щелкают <затворы> объективов. Последнее громовое четырехкратное шведское “Ура!” Буниным и поезд трогается. Уехали… Почти сценка из “Дяди Вани”»43.
27 декабря Илья Троцкий, все еще переполненный восторгами «нобелианы», в ответном письме к Бунину сообщает:
«…получил от фотографа Венкова Ваш портрет и групповой снимок. Ваш портрет, по-моему, – шедевр. Венков его выставил на одной из главных площадей Стокгольма. Групповой снимок – тоже очень удался. Полагаю, что и вы уже снимки получили. Перед отъездом из Стокгольма (23-ХП) говорил по телефону с Венковым и он мне обещал немедленно Вам оба снимка послать <…> С Вашим и Верой Николаевной отъездом пусто стало в Стокгольме, хотя газеты и не переставали о Вас говорить. Появились какие-то с Вами интервью, которые, быть может, Вы и не давали. Удостоила Вас внимания и стокгольмская коммунистическая> газета “Folkets Dagblad Politiken”44. Из этой газеты мы узнали и “подлинную причину” Вашего приезда в Стокгольм. Оказывается, Вы и П. Н. Милюков45 создали тайный заговор против совет<ской> власти и Совдепии.
Узнали мы также, что Вы решили пожертвовать Нобелевскую премию полностью на вооружение корпуса “белогвардейцев”, который двинется ратью на Москву. Узнали и многое другое “тайное”, что стало “явным”. Обидно только, дорогой Иван Алексеевич, что Вы все это от нас – журналистов “скрывали”… Приеду в Париж и расскажу публично о Ваших и П. Н. Милюкова кознях. Хохотали мы с
Сергеем Борисовичем <де Шессеном> над коммунистическим вздором вдосталь.
Получил газету “Сегодня” с моим последним фельетоном, посвященным нашему завтраку в “Золотом мире”, дневнику Веры Николаевны и Вашему отъезду. Надеюсь, что Зуров сохранит этот номер, и Вы его прочтете. Посмеетесь вдосталь. Что это Яша (имеется в виду Андрей Седых. –
Весь Ваш И. Троцкий»48.
Марк Ефимович Вейнбаум (20 апреля 1890, Проскуров, Украина— 19 марта 1973, Нью-Йорк, США)
Согласно биографической справке из архива М. Вейнбама в библиотеке Йельского университета49, будущий журналист, многолетний редактор и издатель газеты «Новое русское слово» родился в украинском городе Проскуров50, в обеспеченной адвокатской семье. Окончив в 1913 г. Коммерческое училище, юноша был послан родителями в США продолжать свое образование, но по воле обстоятельств – началась Первая мировая война, затем произошла Революция в России – остался в Новом Свете навсегда. В Нью-Йорке, где он прожил всю жизнь, М. Вейнбаум учился в городском колледже, а затем в местном университете на юридическом отделении. Начав сотрудничать в русской печати – нью-йоркских эмигрантских газетах «Русское слово» и «Русский голос», печатавшихся маленькими тиражами, он прилип к журналистике, что называется, всерьез и надолго51.
Вейнбаум пришел в «Новое русское слово» с началом «первой волны» русской эмиграции. На посту главного редактора этой газеты он проработал более 50 лет (1922–1973 гг.), выказав недюжинные организаторские и публицистические способности. Как в свое время Влас Дорошевич в московском «Русском слове», он единолично определял литературные предпочтения и общественно-политическую направленность газеты. Начав в 1920-е годы с самовольной перепечатки текстов из европейских эмигрантских газет, «Новое русское слово» постепенно приобрело свое собственное лицо – политически неангажированная русская газета либерально-демократической ориентации (т. е., по сути своей, наследница закрытого большевиками «Русского слова»).
В это время газета переживала серьезные трудности не только из-за дефицита профессионалов, но и по сугубо экономическим причинам, причем последний фактор довлел над «Новом русским словом» все годы ее существования. Вот что писал об этом М. Вейнбаум:
«Временами газета окупала себя, временами ее положение становилось до того катастрофическим, что ее дни существования казались считанными. Так оно было в начале 20-х годов. Таким, или даже хуже, оно было в годы (1922–1933) тяжелой депрессии <…>. Спасала положение жертвенность всех сотрудников газеты, поддержка моральная и финансовая друзей читателей <…>.
Последний кризис “Новое русское слово” испытало в 1946 г., когда в связи с переездом в < новое > помещение не хватило средств на то, чтобы приспособить его для нужд редакции. Тогда под председательством <…> проф. М. М. Карповича52, при деятельном участии Андрея Седых и других сотрудников было создано Общество друзей «Нового русского слова» <…>. С помощью <…> небольших денежных взносов и крупных беспроцентных ссуд газету удалось спасти»53.