— Прогнать наркоту?
— Один раз, а затем всех вальнуть.
— Ты понимаешь, что это будет наше с тобой последнее совместное дело?
— Понимаю, — сердце предательски сжимается внутри.
— Ты расстаешься с Машкой, как только мы забираем её у Слепого, договорились? — Зверь протягивает мне руку, но я не тороплюсь её пожимать.
— Она не переживет этого, Зверь. Твоя Мышка очень любит меня. Наше расставание сломает ей психику.
— Да мне похуй на её психику. Главное, что она будет жить. Ты теперь понимаешь, почему я был против ваших отношений? Наша с тобой среда обитания — слишком опасная для восемнадцатилетней девочки. Пока Машка жила в столице, и никто не знал о её существовании, я был спокоен за жизнь дочери, но сейчас…
— Я понимаю, Зверь. Все понимаю. Но я не хочу расставаться с твоей девочкой. Я сделал ей предложение, и она согласилась. У нас все очень серьёзно.
Зверь не продолжает диалог, лишь ухмыляется в ответ. Он отходит к бару и выуживает бутылку виски. Разливает по двум бокалам, предлагая мне выпить. Я молча тяну крепкую жидкость, обжигающую горло.
— Сокол — ты не тот мужик, за которого я бы выдал свою дочь. Кроме пули в лоб ей ничего не светит в будущем. Если ты любишь Машу по-настоящему, то отпустишь её.
— Я не смогу, — громко вздыхаю, ощущая настоящий яд в легких.
— Сможешь, если любишь мою дочь по-настоящему, то сможешь. Отпусти мою девочку в обычную жизнь.
45 Глава
Маша
Я просыпаюсь под тяжестью мужского тела. Открываю глаза, но ночной сумрак не позволяет разглядеть ровным счётом ничего. Откидываюсь обратно, на подушку, но через пару секунд меня прошибает болезненным импульсом в самое сердце.
— Не крутись, — рычит его низкий голос, врезаясь в меня канатами страха.
Я хочу встать, убежать, но стальные мышцы прижимают меня к кровати и полностью обездвиживают. Я ворочаюсь и извиваюсь под ним, пытаясь отвоевать личный островок безопасности.
— Да что ж ты такая неугомонная? — Андрей негромко смеётся, закидывая на моё бедро ногу. — Спи, иначе мне придется тебя трахнуть, если продолжишь дразнить член.
— Слезь с меня, чудовище, — я толкаю его в грудь, о чём сразу же жалею.
Андрей окончательно просыпается. Перекатывается на живот, заключая меня в капкан своих рук и ног. Я вынуждена раздвинуть ноги и согнуть их в коленях, чтобы меня не придавил своим весом этот придурок.