Неужели ты добивался именно этого?

Софи и Джордж живут в старом пасторском доме. Саре всегда казалось это странным, ведь церковь стоит на другом конце деревни в полумиле от их жилья. На церковном дворе пасутся овцы. Не меньше ее удивляет само зрелище: эти ободранные горные животные снуют среди могильных плит и что-то жуют. Конечно, все могилы очень старые, и овцы помогают викарию экономить приходские средства на стрижке травы.

Был ли дом Софи пасторским на самом деле или нет, но Саре он всегда нравился. Снаружи кажется, что это типичная викторианская постройка, в которой продолжает кто-то жить, серые каменные стены и крыльцо, подъездная дорожка из гравия; но внутри его сверху донизу перестроили. Фотографии интерьера даже как-то печатались в журнале, в одном из тех изданий, что, по мнению Сары, существуют с единственной целью — дабы читатель почувствовал собственную неадекватность.

— Моей заслуги в том нет, — множество раз говорила Софи. — Будь моя воля, я бы прекрасно жила в какой-нибудь грязной развалине с земляным полом на кухне и летающими повсюду комками пыли.

Сара сомневается в правдивости слов подруги, но ценит отношение Софи. На всякий случай она паркуется у дальнего края подъездной дорожки — не хочет загораживать ни один из многочисленных автомобилей Джорджа. Почти все выходные шел дождь и сейчас не прекращается, припускает, похоже, с новой силой, когда она выходит из машины.

Чтобы Сара не делала круг, а заходила через переднюю дверь, Софи открывает двери теплицы, или «оранжереи», как не устает называть это помещение Джордж.

— Помощь нужна? — кричит она.

— Справлюсь, — отвечает Сара. — Какой смысл в том, что мы обе намокнем?

Она держит две коробки с тортами, одна на другой; в верхней лежит шоколадный, а в нижней полно кексов. Сара пекла их почти все утро по просьбе Софи, для завтрашней продажи в пользу Женского института. Софи — член этого ЖИ; Саре всегда удавалось избегать подобной участи.

— Ты меня просто спасаешь, — говорит Софи, забирая обе пластиковые коробки из рук Сары, пока та вытирает ноги, а потом для полной уверенности снимает кроссовки.

По кухне, которая вдвое просторнее, чем в доме Сары, и являет собой соединение хрома с черным гранитом, разливается запах свежего кофе. Софи поднимает крышку одной из коробок с тортами и уважительно принюхивается.

— Чертовы счастливчики, — говорит она. — А что если мы сами сейчас съедим это?

— Можешь взять один кекс, — говорит Сара. — Я испекла лишний.

В конце концов они делят кекс пополам, разрезая его кухонным ножом. Берут свой кофе и перебираются в уютный уголок в передней части дома, где Софи уже разожгла камин. Даже здесь все подобрано идеально, от серебристо-серого дивана до стеклянного кофейного столика с книгами по искусству и расставленными в центре нетронутыми свечами. Но тут по крайней мере тепло.

— А где Джордж? — спрашивает Сара.

— Уехал на всю неделю, — отвечает Софи. — Слава богу.

— Это еще почему?

— Сейчас он собачится по любому поводу. Понятия не имею, из-за чего. Как твой жилец?

Сара проглатывает только что откушенный кусочек торта. «Пересластила», — думает она, сожалея, что не сделала глазурь более воздушной. Женский институт — это тебе не городская пекарня, они излишеств не любят. Вот и помогла Софи: теперь ждите комментариев.

— Мы всё никак не можем пересечься, — честно отвечает она. — Кажется, он часто пропадает где-то.