Число гостей на этом загородном приеме оказалось даже больше, чем она предположила. Люди до отказа заполнили четыре большие гостиные. Но в этом есть свой плюс, решила Софи, проскальзывая в угол. Платье обозначало ее как малозначимую особу, что позволяло смешаться с компаньонками и бедными родственниками. Важные гости не обратят на нее никакого внимания.

Уэстлейка снова окружили со всех стороны. Два джентльмена держали ситуацию под контролем, отвлекая тех, чьи эмоции угрожали нарушить мирную обстановку. Софи не могла удержаться от улыбки, увидев, как девушки прихорашиваются перед тем, как начать флиртовать с графом. Они так серьезны, так отчаянно хотят выиграть, так решительно стараются привлечь его внимание. И все же ни одна не имела ни малейшего успеха. Выражение лица Уэстлейка не менялось, оставаясь точно таким же, как вчера вечером за ужином – тонкий налет вежливости, прикрывающий еле сдерживаемый гнев. Вчера этот гнев был направлен на Джорджа Паркера. Сегодня винить следовало неослабное давление.

Из-за того, что столовая не могла вместить такое количество гостей, ужин был сервирован в парадном зале, составлявшем самую древнюю часть здания, датированную со времени постройки первоначального аббатства. В этом зале легко могли поместиться несколько таких просторных коттеджей, как у ее матери. Деревянные панели и картины закрывали каменные стены. Открытые балки деревянной крыши за несколько столетий потемнели от дыма. Но даже тепло нескольких сотен человек и ревущий огонь в четырех каминах не мог рассеять холода. Софи радовалась тому, что на ней шерстяное платье с длинными рукавами и высоким воротом. Интересно, как чувствуют себя претендентки в муслиновых нарядах с низкими вырезами.

Уэстлейк главенствовал, сидя за столом, установленным на возвышении в конце зала – как отметила Софи, за этим столом не было ни одной женщины, не подходящего брачного возраста, ни какого-то иного. Искусно выполненный гобелен висел позади него. Сама она сидела почти в конце одного из трех длинных столов, посреди группы престарелых дам и кузин.

– Кто вы такая, как вы сказали? – спросила леди Монтроуз справа от нее.

– Мисс Софи Лэндесс.

– Лэндесс… Откуда мне знакома эта фамилия?

– Не могу представить, – солгала Софи. – Я живу в коттедже в Камберленде, вместе с больной матерью. Лорд Уэстлейк предложил нам приют на то время, пока моя овдовевшая сестра оправится от родов.

– Как это произошло? – потребовал ответа мистер Уитлоу слева от нее.

– Я везла ее домой на Рождество, когда у нашей наемной кареты сломалось колесо, после чего мы застряли на дороге в темноте. К тому времени, когда лорд Уэстлейк проезжал мимо, Кэролайн отчаянно нуждалась в повитухе. Когда граф обнаружил, что я не могу позволить себе проживание в гостинице, он привез нас сюда.

Вокруг нее люди закивали, словно такое было обычным делом. Несколько леди спросили о младенце, но вскоре разговор вернулся к неминуемой женитьбе Уэстлейка – теме, которая являлась главной за каждым столом в зале.

– Что это за разговоры насчет проклятия? – спросила Софи у леди Монтроуз полчаса спустя.

– Это не официальное проклятие, – призналась та. – Но если Уэстлейк не объявит о своей помолвке в канун Рождества на двадцать девятом году жизни, то раздоры и несчастья будут преследовать эту семью в течение нескольких поколений.

– Звучит странно.

– Может быть, но это правда, с тех самых пор, как первых граф положил начало этой традиции в 1500 году. Те, кто пренебрегают ею, умирают молодыми, а всех нас преследуют беды – несчастные случаи, болезни, исчезающие состояния, семейные разлады…

Софи с трудом подавила приступ веселья, услышав такое абсурдное заявление. Желание засмеяться стало еще сильнее, когда она выслушала так называемые доказательства. Они на самом деле считали, что простое объявление сможет принести им мир, процветание и вечное счастье.

Заблуждающиеся дураки. Даже если это было возможно, Софи сомневалась, что вся толпа сможет извлечь выгоду из помолвки. Каждый в этом зале спорил о достоинствах той или иной девицы. Никто не соглашался друг с другом. Ни один выбор не сможет порадовать даже малую часть гостей. Но она находила их выходки забавными. Два джентльмена совершенно серьезно вели дискуссию о том, какие глаза предпочтительнее у жены – голубые или карие. Другие опровергали мнение о том, что наиболее грациозно танцующие девушки рожают самых крепких сыновей.

Когда их заявления сделались совершенно смехотворными – Софи едва не расхохоталась, услышав, что мистер Грейвестон клянется, будто давно умерший отец Уэстлейка виноват в том, что у него подагра, – она попросила мистера Уитлоу рассказать ей о доме.

Уэстлейк-Эбби было секуляризировано и превращено в частную резиденцию за два века до того, как Генрих VIII порвал с Римом, так что в нем не имелось призрачных монахов, которые, по слухам, посещают другие аббатства. Но проделки графов породили множество историй, таких же занимательных, как и призраки. Ее соседи по ужину ввязались в новое соревнование, пытаясь рассказать более интересную историю, чем предыдущая, и их усилия вызывали смех вместо раздражения. Софи расслабилась. По крайней мере, эта группа гостей сочла ее безвредной. И пока девушка избегала темы, связанной с женитьбой Уэстлейка, все они вели себя дружелюбно.

Возвращение в гостиную вместе с другими леди предложило еще больше возможностей для понимания затруднительного положения, в котором оказался Уэстлейк. Софи не хотелось бы оказаться на его месте. Сейчас, когда поблизости не было джентльменов, девушки отбросили приличия и начали обмениваться оскорблениями, громко споря насчет предпочтений графа. Матери наставляли дочерей по поводу тактики обольщения. Бабушки сокрушались, что молодые люди больше не вступают брак с тем, с кем им велят. Напряжение нарастало, ведь до сочельника осталось всего пять дней.