Так вот, он заявил, что мне вредно дышать ядовитыми испарениями. Я немного поворчала, но согласилась. Здоровьем малыша рисковать не хочется. Тем более, что бумажной работы пока хватает. Недавно доставили новую партию заключенных, так что надо заниматься оформлением карточек.
Начальство местное теперь ко мне относится уважительно, именует госпожой – правда, забавно? Кое-кто из бывших товарок пытался подольститься, пришлось пояснить, что я на лесть не покупаюсь. Приятельские отношения я сохранила разве что с Бертой, да она ими и не пользуется. Вот с Неткой мы почти не видимся. Она обиделась на меня за то, что я отказалась переслать письмо с угрозами ее бывшей хозяйке. Мне больно это писать, но проблески рассудка случаются у несчастной все реже. Питерс готовит документы для перевода ее в лечебницу.
Знаешь, я даже думаю, что так будет лучше. Не знаю, смогут ли маги-лекари вылечить Нетку, но в лечебнице всяко лучше, чем в лагере. Питерс говорит, что финансирование у них не чета нашему, да и проверок больше. Наверное, это справедливо: больные-то не виноваты в том, что повредились рассудком. Так что и еда там будет пообильнее, и в корпусах уютнее, чем в бараках (по словам моего мужа, там в комнате живут по одному либо по двое), и обижать Нетку никто не будет. А главное – она перестанет быть опасной для самой себя. Ненависть выжигает ее изнутри, Дамочка. У нее не осталось иных чувств и желаний, кроме как отомстить. Страшно это, очень страшно. Надеюсь, в лечебнице ей помогут и она снова будет жить – жить, как нормальный человек.
Ну вот, больше новостей у меня нет. Напиши мне в следующий раз побольше о свадьбе, хорошо? Я все-все газеты храню и часто рассматриваю снимки. Платье у тебя такое – глаз не отвести, правда. И сама ты красавица, прям как из сказки. А муж твой на тебя так смотрит, что сразу видно – жизни без тебя не мыслит. В статьях многое расписали, конечно: и кто был, и чем угощали, и даже что сам король присутствовал, но я хочу узнать твои впечатления. Понимаю, что сейчас тебе не до того, но как вернешься в столицу, напиши, ладно?
Целую тебя крепко-крепко
твоя Норма.
Да, Питерс ворчит, но передает, что тоже рад за тебя"
"Дорогая моя Тиали!
Не знаю, как скоро смогу написать тебе в следующий раз.
Вернее, писать-то я могу хоть каждый день, но вот когда выдастся оказия передать письмо – одни боги знают.
Я вовсе не жалею, что согласился на эту авантюру с экспедицией. Наверное, когда твой мир рушится на глазах, то лучшее, что можно сделать – развалить его окончательно и затем уже закладывать новый фундамент. Не скажу, что мой рецепт универсален, но для меня он оказался, пожалуй, единственно верным.
Знаешь, я даже рад, что уехал еще до твоей свадьбы. Боюсь, видеть, как ты приносишь клятвы верности Грену, было бы для меня непосильным испытанием. А так я только рассматривал газетные снимки, но и они причиняли мне боль.
Возможно, ты права и у нас ничего не получилось бы. Теперь, когда у меня было столько времени поразмыслить, я даже понимаю, что так оно и есть. У ровного уютного тепла не имелось шансов обернуться бушующей стихией, все сметающей на своем пути. Вот только знать, что эта стихия предназначена другому, не тебе – муторно и тягостно. Это знание выматывает, вынимает душу, пронзает сердце острыми иглами.
Иногда, умаявшись за день, я засыпаю довольно быстро, и тогда мне снятся легкие сны о разной красочной ерунде. Но гораздо чаще я, несмотря на гудящие ноги и ноющую спину, лежу без сна и предаюсь воспоминаниям. Когда я упустил свой шанс, Тиа? Должно быть, давным-давно, в беззаботную пору юности, когда ты еще не встретила Грена.
Я вспоминаю смешливую девочку с вечными ссадинами на руках и ногах. Помнишь, как мы на спор таскали яблоки, а садовник беззлобно ворчал и размахивал поднятой с земли веткой? Твоя коса совсем растрепалась, и солнце вспыхивало в выбившихся прядях так, что даже смотреть было больно. Тогда я впервые осознал, что ты красивая. Открытие так ошеломило меня, что я застыл на месте, не увернулся вовремя и получил веткой пониже спины. А ты не смеялась и не дразнила меня, вопреки всем моим ожиданиям. И я сделал второе открытие: ты добра и жалостлива.
Когда же я понял, что мои чувства к тебе далеки от дружеских? Увы, слишком поздно. Я так долго не решался признаться самому себе в том, что ты для меня не просто друг, что потерял тебя. Ты собралась замуж за другого. За Гарта. Но я не был намерен сдаваться. Отдавать любимую женщину этому охотнику за приданым я не собирался.
Были ли у меня подозрения? Сейчас, когда известны причины его женитьбы на Лилиане, мне кажется, что да. Точно знаю одно: Гарт мне никогда не нравился. Я начал искать сведения, компрометирующие его, но тут произошла история с лошадью. А вскоре и тебе стало не до свадьбы.
Наверное, вот тогда мне и надо было действовать. Но ты была растеряна, напугана, совсем не похожа на привычную мне уверенную в себе рассудительную Тиали. Вместе с тобой я поддался панике и согласился на твой план. Не самый удачный, но, как оказалось, в итоге спасший тебе жизнь.
На коротких свиданиях я так и не заговорил о своих чувствах – мне почему-то казалось это поступком низким, недостойным, даже подлым, ведь тебе было так плохо, так одиноко. Ты держалась из последних сил, а я ничем не мог тебе помочь. После наших встреч я ругал себя последними словами, разбивал кулаки до крови о стены, но все равно ни единой дельной мысли так и не пришло мне в голову.
Как ни больно, но я вынужден признать, что от Грена пользы оказалось намного больше. Возможно, это и объясняет, почему ты выбрала именно его – он способен защитить тебя.