– Я остался бы без кукловода, полагавшего меня своей марионеткой. Нет, о его смерти я бы не сожалел.

Вот, значит, как. Фойлю надоело, что все решения принимал Марк. Министру захотелось принимать править самостоятельно, пусть и с оглядкой на короля.

– И что вы намерены делать со мной?

– Я? – Фойль расхохотался. – Меня здесь нет, госпожа Торн. А вот вы покончите с собой. После перенесенных испытаний ваш рассудок помутился. Какая жалось! Да еще и подлая баба, Маргарита Крейн, подлила масла в огонь, переслав вам письма вашего жениха к ней. Этот удар оказался слишком силен для вас.

– Маргарита, – припомнила я. – Это вы ее вернули в столицу?

– Эта идиотка все испортила, – зло выплюнул Фойль. – Вместо того, чтобы сидеть тихо, зачем-то полезла угрожать вам, разозлила Грена, вот и оказалась в обители.

– Зачем она была вам нужна? Вы хотели свалить на нее убийство?

Министр выглядел чрезвычайно довольным собой.

– А вы далеко не дура, госпожа Торн. Вот только я умнее. Гораздо умнее. Впрочем, мужчина всегда умнее женщины, так распорядилась природа. Зря вы полезли не в свое дело. Мне даже жаль вас немного. Но иначе поступить я просто не могу.

Значит, Маргарите повезло, что она не смогла держать свои эмоции в узде и накинулась на меня. Марк, отправив ее в обитель, тем самым спас ей жизнь. Полагаю, Фойль подготовил для госпожи Крейн эффектное самоубийство в порыве раскаяния. Эта затея удалась бы ему легко, поскольку Маргарита ему доверяла и подвоха не ожидала. Теперь понятно, почему она не боялась вернуться в столицу, с таким-то покровителем.

– Письма вы украли?

– Вот еще, – фыркнул министр. – Она сама мне их отдала. Очень радовалась при этом, что вы их прочтете. Дура, как есть дура. Ну да я всегда знал, что женщин боги мозгами обделили. Вот взять хотя бы мою Ракель… Впрочем, это неважно.

– Отчего же? – я постаралась придать лицу заинтересованно выражение. – Наоборот, мне очень интересно. Мне всегда было любопытно, что такой умный мужчина, как вы, в ней нашел.

– Деньги и возможности. Если бы не женитьба, мне пришлось бы гнить в глуши. Знаете, как это унизительно – самому стирать белье и чистить обувь? Да откуда бы? У вас-то все было с самого рождения. Просто так, безо всяких усилий. А мне пришлось самому пробивать себе путь наверх, цепляться за любую возможность. Ракель показалась мне неплохой партией. Миловидная, покладистая, влюбленная и обеспеченная – чего еще желать? Но глупая курица оказалась не в состоянии соответствовать своему высокому статусу. Ведет себя, словно деревенщина. Одно это увлечение новомодными паскудными книжонками чего стоит!

Я усмехнулась.

– У господина Гюнтера много поклонниц.

– Отвратительно! – Фойль вышел из себя. – Редкостная мерзость! От вашей семейки одни неприятности. Думаете, я не знаю, что этот Непревзойденный – ваш дядя? Вот кому не мешало бы устроить несчастный случай.

Мысли Фойля вновь приняли нежелательное для меня направление. Он отошел в угол и принялся рыться там в груде вещей непонятного назначения. Я с ужасом увидела, как он вытащил длинную тонкую, но прочную на вид веревку. Несколько раз Фойль подергал ее, проверяя, а потом удовлетворенно вздохнул. Неужели решил повесить меня? Горло перехватило столь сильным спазмом, что я несколько жутких мгновений не могла вдохнуть воздух и всерьез успела испугаться, что вот-вот задохнусь.

– Марк не поверит в мое самоубийство, – прохрипела я, когда мне наконец удалось сделать пару вдохов и выдохов.

Дышала я сипло, натужно, а мой слабый хриплый голос показался мне чужим. Фойль повернулся ко мне и улыбнулся. Это была не привычная добродушная слегка глуповатая улыбка, что я так часто видела на его лице. О нет, на сей раз она больше походила на гримасу, от которой я похолодела и сжалась.