– Значит, он у вас бывает летом?

– Ага. У нас три лета: раннее лето, просто лето и позднее лето. Мы зовем их Таянье снегов, Полуночное солнце и Сезон урожая.

– Звучит красиво, – заметил президент.

– Правда?

– А ты так не считаешь?

– Никогда не задумывался о названиях. Для меня это просто время, когда невозможно нормально спать.

Мы все время петляли, никогда не шли напрямик. Мы то уходили вперед, то резко в сторону, а иногда даже пробирались назад, ступая по низкорастущим ветвям, чтобы не оставлять отпечатков на размытой почве. Если на дороге попадались камни, я прыгал по ним, а президент всякий раз жаловался, ставя на острый валун обмотанную пакетом ногу, и стонал, когда в кожу врезался обломанный край камня.

Было за полночь, когда мы выбрались из густого леса и стали взбираться на гору, покрытую каменистой твердой землей и редкими деревьями. Здесь, у ее подножия, я бы оставил квадроцикл, если б спокойно пошел охотиться в тайное место, указанное на папиной карте.

– Тут они нас никогда не найдут, – заметил я, взобравшись на скалистый выступ и протянув руку, чтобы помочь президенту. – Им даже на ум не придет, что мы могли сюда направиться.

Президент поднял на меня глаза:

– Имеешь в виду вверх по горе вместо того, чтобы спускаться вниз? Да, ты это хорошо придумал.

– Тут мы, скорее всего, будем в безопасности.

– Скорее всего? – Он отказался от помощи и, хрипя от натуги, попытался подтянуться и влезть на скалу самостоятельно.

– Ну, у них ведь есть вертолет, – объяснил я.

Президент наполовину осилил выступ, но ему удалось закинуть на него только одну ногу, так что я ухватил президента за пиджак и резко потянул. Он откатился на середину выступа и повалился на спину, громко хрипя. Отдышавшись, он ответил:

– Да, вертолет. Я чуть было не забыл о нем.

Когда президент пришел в себя, мы двинулись дальше. Мы шли молча, слишком уставшие, чтобы вести беседы. В голове у меня прокручивались недавние события.

– Что значит «моррис»? – прервал я молчание. – Вы повторяли это слово, когда вышли из капсулы. Это чье-то имя?

– Да, так зовут моего телохранителя. – Президент еще говорил с придыханием, но уже не так тяжело сопел. – Он не раз спасал мне жизнь.

– Наверное, он очень смелый. Он охотник? – Я придержал ветку сухой сосны, чтобы президент мог пройти.