Продолжение операций Железной дивизии[79]

В Железной дивизии между тем обер-лейтенант Фолькмар 5 марта собрал основные силы отряда Дойна под Рузгие. Отряд Либерманна вышел в район Силленкруга. Вражеские силы были обнаружены на линии Лаишев – Друве, а также под Брезилгеном и Курзиттеном.

6 марта батальоны Борке и Либерманна продолжили наступление в северном направлении. В Граверне они наткнулись на крупные силы противника, которые после краткого боя были отброшены. Батальон Борке затем двинулся на дорогу Шрунден – Фрауэнберг, чтобы открыть правому крылу ландесвера переправу через Виндаву под Шрунденом. Одновременно туда же вмешался со стороны Шрундена и Нойхофа латышский батальон Колпака, а через Варенхоф кавалерийские отряды Энгельгардта и Похли. Дошло до краткого боя, в ходе которого красные бежали в северо-восточном направлении.

После этого началась, к сожалению, перестрелка с латышским батальоном полковника Колпака, преследовавшего отступавших от Виндавы русских. Прежде чем взаимными усилиями удалось прояснить недоразумение[80], полковник Колпак и его адъютант погибли. У германской стороны тоже были потери. Большевики под давлением на них с двух сторон рассеялись и исчезли в лесах. За успех пришлось дорого заплатить потерей дельного командира латышского батальона, который пользовался доверием как германского командования, так и латышского правительства.

Участник этого трагического происшествия весьма конкретно и наглядно описывал его так: «6 марта рано утром начался марш в северном направлении к шоссе Шрунден – Фрауэнбург. Нам были приданы для поддержки два орудия, что было в то время большой редкостью. Незадолго до полудня мы столкнулись с врагом. Батальон развернулся к бою в направлении на одно небольшое поселение. Там же был и перекресток дорог. Мы атаковали слева. Мой пулемет отнесли на левый фланг, то есть на самый дальний участок. Пройти прямо по лесу по рыхлым громадным сугробам было делом нелегким, к тому же в центре атаки, то есть прямо по поперечной дороге, наступали весьма бодро. Большевики оказывали незначительное сопротивление и исчезли на непроглядной и крайне лесистой местности, так что вскоре мы уже овладели деревней, а на перекрестке дорог захватили два русских пулемета и значительное количество телефонных аппаратов. На правом восточном выходе из деревни наши орудия были сняты с передков и открыли огонь вслед большевикам. Батальон, пока орудия вели огонь, собрался на перекрестке дорог и встал группками, замерзая на морозе.

Между тем по основной дороге вдоль леса был отправлен отряд на 600 м далее к северу, оказавшийся на левом фланге. Вскоре он вернулся назад бегом, а отовсюду раздалось «Они идут!». Батальон немедленно двинулся фронтом к лесу, встав на позицию. Правое крыло на перекрестке образовывал штаб батальона с капитаном фон Борке и капитаном Форкампфом-Лауэ. Последний был командиром 1-й роты, куда входил и мой пулемет. Левее стояла эта рота, за ней на обочинах дороги 2-я рота, несколько прикрывая нас. Какой-либо связи влево, вправо или с тылу не было, мы знали только, что где-то западнее или юго-западнее должен был быть батальон Баллы.

Согласно старой привычке с Западного фронта, я поставил мой пулемет на позицию на правом крыле перед нашей стрелковой цепью. Мои подносчики патронов смогли найти укрытие в придорожных канавах и своими карабинами поддержали огонь пехоты, кроме того, так у меня появился сектор обстрела в обе стороны. Я очень рассчитывал на обход обеих наших рот – около 200 человек – и на фланговую атаку. Таким образом, я оказался совсем один в 70 м перед фронтом, причем при мне был только мой стрелок по имени Прокоп. Я в бинокль наблюдал за находящейся передо мной лесной опушкой, где вскоре показалась стрелковая цепь. При этом они были в обычной русской форме, в серых меховых фуражках и в длинных коричневых шинелях. Если бы это зависело от меня, я позволил бы сначала этой цепи выйти из леса и потом с 400 м открыл бы огонь. Однако, к сожалению, пехотинцы за моей спиной, едва первые показались из леса, тут же стали стрелять. А когда к этому обстрелу присоединился и другой пулемет слева от меня, я тут же зарядил первую свою ленту и чисто срезал всю лесную опушку. Противник залег в лесу и немедленно открыл оттуда огонь. Тут же началась оживленная перестрелка с обеих сторон. В паузе я смог поразмыслить, что обоз нашего противника может находиться только на шоссе, прямо передо мной сворачивавшем в лес и, наверное, там шедшем дальше. Теперь я увеличил дальность и дал около 1000 патронов по возможному месту скопления, где я предполагал продолжение шоссе, при этом полковник Колпак и погиб, ведь он действительно со своим штабом был на шоссе, как и его адъютант, немецкий офицер-артиллерист.

Бой был прерван из-за того, что никакого огня по нам уже не открывали, а вскоре слева нас объехал порученец верхом на коне. В штаб батальона сообщили, что перед нами латышская часть, которая только что перед этим сражалась с большевиками. Она нам была не знакома, ведь помимо балтийского ландесвера, носившего фельдграу, с нами шли еще и латышские части, которые, к несчастью своему, все еще были в русской форме. Позднее я смог разузнать, что перед этим трагическим столкновением между нами и латышами и действительно были войска красных, которых верно идентифицировали наши разведчики. Однако они, должно быть, ушли в сторону, а потому мы и наскочили на латышей».

На крайне северном крыле курляндского фронта в тот же день в дело вступил и гарнизон Виндавы, отправивший в рейд отряд в районе Писсен – Ангермюнде[81]. Отряд – 90 человек с 4 пулеметами под командованием обер-лейтенанта Вемайера – по прибрежной железной дороге достиг своей цели, однако из-за начавшихся сумерек вынужден был отказаться от завязавшегося было боя. Он пробился обратно в Виндаву, мимо также занятого войсками Попена, по незнакомым тропам. Поезд по прибрежной ветке смог вывезти немецкие семьи из деревень к северу от Виндавы.

1-я гвардейская резервная дивизия и Железная дивизия под Лаишевым[82]

1-я гвардейская резервная дивизия 8 марта силами отрядов Шаурота и Бомсдорфа[83] под общим руководством командира 1-го гвардейского резервного полка майора фон Бредерлова атаковала Лаишев. Для этого гвардейские стрелки лейтенанта фон Арнима (Ахима) пошли в обход с севера, а рота Елизаветы[84] капитана Гроссе – фронтально на занятую крупными силами при пулеметах деревню. Молодые добровольцы из роты Елизаветы, по большей части ученики унтер-офицерской школы из Потсдама, не стали, однако, ждать подхода гвардейских стрелков, а в одиночку в образцовом атакующем порыве штурмовали населенный пункт. Конечно, им пришлось заплатить за свою удаль 22 ранеными, однако этот блестящий военный успех был не лишен эффекта. Русские бежали, преследуемые отрядом гвардейских стрелков лейтенант фон Рюмкера.

Железная дивизия запланировала на 8 марта атаку на сильную и укрепленную русскими позицию Лаишев – Друве. Для этого майор Бишоф отправил: правая колонна обер-лейтенанта Фолькмара – егерский батальон, пулеметная рота отряда Петерсдорфа, отряд саперов Фолькмара – на кирху Ринген; левая колонна капитана Хайберга – отряд Хайберга, пулеметный снайперский отряд Петерсдорфа без одной роты, разведывательный отряд Бессера, кавалерийский отряд Драхенфельса – на Друве – Лудзе; батальон Баллы, который сначала должен был следовать за отрядом Хайберга, – на пасторство Ринген.

Другие части дивизии, в особенности батальоны Либерманна и Борке, остались на своей позиции. Только что прибывший полубатальон «Гамбург» оставили в распоряжении командира дивизии под Эссерном. Цели наступления были достигнуты отрядами Фолькмара и Баллы при незначительном сопротивлении противника. А вот у отряда Хайберга дело дошло до тяжелых боев, в основном в лесах к юго-западу от Друве. Командир отряда капитана Хайберг был ранен. Несмотря на это, его войска около полудня достигли своей цели. Более того, колонна Фолькмара в ходе преследования противника вышла к поместью Ринген, Хайберг – к Галенхофу, батальон Баллы, довольно рано вышедший к своей первоначальной цели – кирхе Ринген, – к Юмправеетену (севернее Галенхофа).

Противник в ходе боев потерял 60 человек убитыми и еще больше – ранеными. У победителей оказалось весьма значительное количество пулеметов, полевых кухонь и повозок.

Небольшие потери наших войск – один убитый и 4 раненых – командующий Железной дивизии приписывал уже привившейся в дивизии тактике. Она заключалась во взаимодействии немногочисленных орудий с пехотой, а она, зачастую вместе с минометами, под прикрытием на передовой пролагала путь стрелкам. Пехота уже привыкла наступать тонкими маршевыми колоннами с выдвинутым далеко в сторону фланговым охранением. При первом же выстреле разворачивались в сторону от дороги небольшие ударные отряды, которые, тщательно приспосабливаясь к местности, быстро и внезапно пытались обойти противника. Бóльшая подвижность достигалась подвозом багажа на санях.

Противник только облегчил такую тактику тем, что вплотную стягивал свои неповоротливые части. Как только начинал ощущаться обход, он, как правило, своевременно отходил. Его артиллерия, плохо руководимая, в основном могла вести лишь неэффективный рассыпной обстрел.

Результат первого этапа операции

Бои под Лаишевым и Рингеном обозначили своего рода финал первого этапа запланированного наступления «Оттепель». Результатом боев стали изгнание русских с рубежа р. Виндавы, устранение прямой угрозы Либаве и находящимся за ней территориям рейха, а также появились перспективы для дальнейшего наступления, которое было по-прежнему необходимо в связи с невозможностью удержать длинную и не защищенную естественными рубежами линию фронта на фоне явного недостатка сил. Однако, прежде чем можно было бы приступить к нему, следовало прояснить обстановку в тылу введенных в дело частей, а также отрегулировать процесс их снабжения. Настоятельно нуждалась в прояснении и обстановка на правом фланге. Правое крыло 1-й гвардейской резервной дивизии, как и прежде, фактически висело в воздухе. Выгрузка вражеских войск под Шавли означала, что у него есть наступательные планы.