Я прыгнул через пролом на другую сторону, оставляя в зубах неведомой твари кусок штанины и стружку с моей голени. Пасть щелкнула зубами — и теперь я смог ее разглядеть.

Тварь не имела морды. Совершенно. То есть внешняя сторона здоровенной пасти вообще не имела внятных очертаний — так, какое-то бесформенное тесто телесного цвета. Зато зубы, язык и глотка обладали прорисовкой такого уровня, что потом определенно будут мне сниться!

К счастью, морду эту создал не призыватель, а начертатель, поэтому она благополучно оставалась на своем месте, а не скакала по камере. С другой стороны, если бы она начала здесь двигаться, то продолжалось бы это недолго — уж я бы помог ей освободить помещение. А так она сидела привязанная у полу, как хищное растение, и голодно клацала зубами, занимая в крошечном пространстве приличный кусок.

Моя темница странно дрогнула, и почерневший край каменной кладки, на котором я создал свое начертание, обвалился. Но само начертание так и осталось парить в воздухе! Оранжевая загогулина, радостно мерцая моим символом воздушного пространства, преспокойно парила безо всякого материального носителя.

И, сука, продолжала источать огненную жидкость.

Она бралась просто из ниоткуда и длиной соплей опускалась все ближе к земле.

Ну, в этот раз по крайней мере нельзя было сказать, что начертание не достигло своей цели. Поскольку я однозначно согрелся. Почти вспотел. В том числе, и от реального жара, исходящего от огненного ручья. Причем жар этот, на мое счастье, все-таки был далек от температуры настоящей лавы, и не обжигал, а приятно согревал, как добрый костер в походе. Пол уже заметно потеплел. Следом за ним начинали оттаивать и стены — я ощущал это плечом. И если бы мне не приходилось стоять в позе дебильного канатоходца, наверное, я бы даже испытал некоторое удовлетворение от достигнутого результата.

Но сейчас у меня немела спина, нога кровоточила, голова кружилась — а возможности расположиться как-то поудобнее не предвиделось.

Неплохим казалось место, где как раз образовалась злобная пасть — там вполне можно было бы устроиться, усевшись на пол и прислонившись спиной к стене, да и дыра в полу там заметно сужалась.

Вот только как убить монстра, выросшего из начертания? Я бы мог попытаться поглотить его, как сделал это когда-то с чудо-юдом из моих штанов. Но тогда мне удалось поднести руку к самому начертанию, пока Ника отвлекала опасную часть твари на себя. А здесь прямо поверх светящегося клейма торчала кровожадная башка.

И тут я вспомнил про нож, который дала мне Лилит. Как она его назвала? «Убийца теней»?

Она сказала, что этот нож спасет меня только один раз, а дальше мне придется все делать самому. Так может быть, демоница имела в виду как раз подобную ситуацию? Ведь она определенно знала, какие чудеса здесь могут вылезать!

Изловчившись, я раскорячился над узким участком пролома и, сжав покрепче рукоять крошечного ножа, занес его над клацающей пастью. И когда комок невнятного теста в очередной раз сомкнул челюсти, вонзил клинок в него сверху и тут же выпрямился, готовый повторить процедуру снова и снова.

Но не пришлось.

Пасть вдруг поблекла и буквально за несколько секунд выцвела и исчезла, оставив под собой вместо вензеля перепачканное сажей пятно.

И в тот же момент нож в моих руках потерял форму. Рукоять смялась в ладони, как пластилин, клинок скривился и съежился, как воск над огнем.

Но зато у меня появилось приличное место для сидения!

И я благополучно на нем устроился. Оторвал кусок от своей рубашки и замотал ногу.

Черт возьми, теперь я весь оборванный! И куртка, и штаны, и рубашка. Впору в таком прикиде милостыню просить.

Да и хрен бы с ними, залатаю потом как-нибудь. А сейчас как-нибудь дырищу бы прикрыть — и совсем красота, до утра дотяну без проблем.