Конечно, все в городе хорошо знали наследника престола, но счастье видеть его так близко выпадало немногим. В присутствии виконта Антонио, и сам не жалующийся на недостаток роста, сразу ощутил себя маленьким и слабым насекомым, ничего особенного собой не представляющим. Алехандро внушал восхищение, а простолюдинам и экзальтированным дворянским дочкам на выданье — даже благоговение… Очень высокий, широкоплечий, смуглый, длинные черные волосы красивой волной падают на воротник простой льняной рубашки. Внимательные карие глаза необычного шоколадного оттенка, с неподдельным любопытством наблюдающие за кардинальским посланцем, решительный очерк губ под тонкими усиками и неожиданно мягкая, пикантная ямочка на уверенно выступающем вперед подбородке.
— Балбес! — печально констатировал Алехандро, морщась от телячье-осоловелого взгляда монастырского послушника. — Фанатики несчастные! Какое спасет, какое бессмертие? Стихи красивы сами по себе и ценны как литературное наследие, художественное достояние нашего народа. Ясно?
Антонио отрицательно помотал головой, немного кружившейся от страха и верноподданнического упоения.
— Балбес! — со вкусом повторил виконт. — На земле и так осталось слишком мало чего-либо по настоящему прекрасного, а проза и стихи смогли пережить время и катаклизмы, причем ничуть не потускнели, не утратили своей исходной свежести и силы.
Антонио недоуменно пожал плечами, тщетно пытаясь постигнуть смысл услышанного.
Виконт рассмеялся, выпустил подбородок юноши и насмешливо махнул рукой:
— А впрочем, черт с тобой! Хотя нет, надо бы говорить — пошел-ка ты к Верховному Навигатору, — а мы все продолжаем верить в древних чертей. Вот странно — сколько на земле религий сменилось, но в каждой из них черти остаются неизменными: обновляются лишь боги! А не пора ли пересмотреть морально устаревший пантеон? Верховный Навигатор… Да рядом с ним все черти — всего лишь неловкие дилетанты…
Несчастный Антонио то бледнел, то краснел, вынужденно выслушивая столь крамольные речи из уст самого виконта. Его светлость вновь усмехнулся и сменил тему:
— Ладно, забудь. Пошли со мной. С чем, кстати, ты там ко мне прибыл? Постой… — Виконт бесцеремонно ощупал худые плечи послушника. — А знаешь, ты в общем-то ничего… Силач. Грудь впалая — зато спина колесом. Вполне подойдешь!
— Для чего? — растерянно вздрогнул юноша.
Но Алехандро упрямо тащил Антонио следом за собой по запутанным пересечениям дворцовых коридоров. Поначалу юноша еще пытался как-нибудь запомнить дорогу, но вскоре совершенно заплутал в обилии дверей, шикарных портьер и вычурных статуй, большая часть из которых опять же изображала ее — рыжую святую. Послушник испуганно семенил, пытаясь приноровиться к размашистому, упругому шагу виконта. Проклятые сандалии опять слетели с ног и держались только на хилых веревочках, обмотанных вокруг щиколоток. В какой-то момент одна из завязок порвалась… Антонио растерялся… наследник остановился.
— Пришли! — к вящему облегчению послушника, громко объявил виконт.
Антонио поднял взгляд и робко осмотрелся…
Оказалось, он попал в огромное помещение с полукруглыми окнами, щедро пропускающими беспощадный полуденный жар. Стены сплошь завешаны всевозможным оружием. У Антонио даже колени подогнулись от страха: неужели его светлость привел назойливого посыльного в камеру пыток?
— Эй, парень, ты чего? — Алехандро заботливо вгляделся в побледневшее лицо монастырского посланца и даже встряхнул того за сутулые плечи.
Вновь очутившись в мощных руках наследника престола, Антонио жалобно пискнул:
— Мой господин, не погубите жалкого слугу своего! Аз есмь грешен!
Алехандро хмыкнул, явно забавляясь испугом послушника:
— Да ты, по-моему, вообще не мужчина, а одуванчик божий. Где ж ты, сердешный, нагрешить-то успел?
— Яблоки у нашего садовника воровал! — со смятением в голосе обреченно признался не на шутку запаниковавший Антонио.