Семен кивнул:
— Добре. Нехай садится.
И уже буквально минут через двадцать, возле штаба, имели беседу сначала с каким-то подхорунжим, который нас быстренько передал вышедшему на крыльцо поручику. А уже тот препроводил к целому сотнику, с которым мы и остались. Сотник оказался профессионалом и уже при рукопожатии, оценил ровно подстриженные ногти и отсутствие мозолей на наших ладонях. Во всяком случае, именно так я понял его быстрые взгляды. Потом, потекла вроде как непринужденная беседа. Офицер достаточно хорошо шпрехал по-немецки и заминок в разговоре не было. Берг же, в ответ, разливался соловьем, рассказывая, как его вместе с фотооператором, направили в командировку по частям Кайзеровской армии на востоке. Поведал какой мы сделали репортаж в Киеве, для своей «Berliner Illustrite Zeitung». И как потом, решили добраться до передовых войск, которые вот-вот войдут в Крым.
Взяли билеты на поезд, но в (тут он назвал станцию, где спешились мальчишки-кадеты) нас высадили, реквизировав состав для военных нужд. Его фотограф, Гарсия, обладая чрезмерно авантюрным характером предложил купить или арендовать повозку и добраться до доблестных немецких солдат своим ходом. По пути, делая фотозарисовки экзотического востока. И все было хорошо до тех пор, пока сегодня утром, нас не остановили какие-то вооруженные казаки и не ограбили до нитки. Когда мы пытались возмутиться, они очень страшно принялись размахивать своими саблями, поэтому напуганные иностранцы, предпочли покориться силе. А потом, босиком и в одном белье, добрели до ближайших домов, где местный пейзанин согласился нам помочь и даже выделил кое-какую одежду, дабы прикрыть срам.
Контрразведчик задавал разные вопросы, но было видно, что он нам поверил. Да и чего бы не поверить? Красные, за редчайшим исключением, знаниями иностранного языка не блещут. Тем более, столь экзотического для России, как испанский. Мордально и по поведению, мы тоже никак не походили на пролетариев. Хотя, в работе на красных он нас изначально даже не подозревал. Ему было просто интересно. Ну и попутно убедился, что мы не какие-то аферисты, пытающиеся сшибить денег (ага типа — «сами мы не местные…»).
После чего, вызвав давешнего поручика, распорядился нас покормить и как-то одеть. Так же, снабдить временным документом, удостоверяющим наши личности. А уже возле двери добавил, чтобы нас и на постой определили. Дескать, смысла нет под вечер дальше ехать. А сегодня, мол, нормально переночуете и завтра с утра двинете. При этом я, взволнованно путая русские, испанские и немецкие слова спросил:
— А тот человек, что нас привез? Вдруг он уже уехал?
На что контрик усмехнулся и кивнув в сторону окна, утешил:
— Никуда он не делся. Вон, в телеге спит. Вы же с ним об оплате договорились? Ну вот. Так что можете не беспокоиться. — а потом, на пару секунд задумавшись, неожиданно вынул портмоне и достав оттуда несколько мелких купюр, протянул Бергу со словами — Вот возьмите. Вам это будет не лишним.
Переждав поток благодарности и подтвердив, что это не займ, а вспомоществование, сотник нас отпустил под опеку поручика. Тот оказался весьма говорливым, но дело делал хорошо. Для начала, оформил лист сероватой бумаги с печатью, коим удостоверялись наши личности. Потом, под заинтересованными взглядами солдат, нас покормили возле полевой кухни. Чуть позже, после быстрых переговоров с каким-то хорунжим, нас препроводили к повозкам, где расторопный роевой, покопавшись в шмотье, подобрал более-менее нормальную одёжку. В смысле, выдал солдатские штаны и кителя чем-то похожие на английские. Все уже ношенное, но по сравнению с тем, что у нас было, это земля и небо. Даже ботинки с портянками нашел. Правда ему тут же пришлось демонстрировать гражданским интуристам, как эти тряпочки правильно накручивают. Ну а под занавес, под сопровождающее хихиканье глазеющих на все это гайдамаков, мы были препровождены для определения на постой.
При этом, Буденный, оглядев избу (видно оценивая возможное количество клопов) начал договариваться с хозяином, что спать мы будем на сеновале. Я оживился:
— О! Экзотика!
И дернувшися было поручик, лишь махнул рукой. А перед уходом, пояснил, что в Маловодном, с десяти вечера наступает комендантский час и чтобы мы, позже этого времени, зря на улице не маячили.
Понимающе хмыкнув, уведомили любезного сопровождающего, что репортеры хоть и не солдаты, но отлично понимают слово «орднунг». И если такое распоряжение есть, то оно, разумеется, будет выполнено. А сейчас, мы бы хотели прогуляться и осмотреть городскую церковь. Это возможно? Получив заверения поручика, что до двадцати двух часов все вольны ходить где угодно, сердечно раскланялись.
А уже сидя на пустой завалинке, улыбаясь, слушал тихое бурчание Семена:
— Ну ты, Чур и жучила! Точно говорю — черт тебе ворожит! Как там сказал — «чтобы словно родных приняли?» Мля, да вас одели, обули, накормили и денег дали! Да еще и мандат в придачу! А теперь можно свободно шляться по городу, не опасаясь, что патруль достебется. Попутно все ходы и пути отхода посмотреть. Вот как это у тебя получается?! И главное, с такой лёгкостью и подвывертом! Это же надо додуматься, спрашивать у поручика, где тут у них общественный ватерклозет? И ведь даже покраснел при этом, стервец! Бедный офицерик, аж растерялся. Ну не будет же он говорить иностранцу, что у нас и в столице эти заведения еще поискать надо, а уж в маленьких городках…
Я фыркнул:
— Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка. А касаемо туалета — что мне, прямо на людях нужду справлять? Нашел же он сортир в конце концов? Пусть и частный, но нашел. — после чего перевел разговор в деловое русло — ты стволы из телеги забрал?
Семен ответил:
— Угу. Только почистить их надо.