Глава 13
Девять дней мы кошмарили войска Сикевича не давая ему двигаться, пользуясь железной дорогой. Один эшелон, раздолбали старым проверенным способом. Потом, противники спохватились и (как я и предполагал) стали пускать их попарно. Вот эта пара, была накрыта артиллерией. Там правда, обошлось вообще без трофеев, так как близко к железке даже не подходили. Слишком густо и часто стали мотаться конные патрули УНРовцев. Хотя это название уже месяца полтора как устарело. В конце апреля, Скоропадский[41], при помощи немцев спихнув Грушевского, захватил власть и теперь они называются не Республикой, а Украинской Державою.
Как по мне, хрен редьки не слаще, но называть всяких гайдамаков «державниками» это опошлять само слово «держава». И кстати Ковпак более подробно рассказал мне о том, что сейчас в Киеве происходит. Я был в курсе, но хотелось узнать из первых уст, а не из сухих разведсводок двухнедельной давности. Поэтому, уточнив, правда ли, что гетман при воцарении сразу отменил законы о земле и труде (то есть землю — помещикам, а рабочим — двенадцатичасовой рабочий день и запрет на стачки) поинтересовался как к этим радужным нововведениям отнеслось население? Оказалось, что население обрадовалось до невозможности и теперь, в Звенигородском и Таращанском уездах Киевской губернии, полыхает полноценное восстание.
Так что, в «державе» все нормально. Как и должно быть. Ну а у нас, гайдамаки, почесав репу решили идти пехом. Но после двух авиационных и трех арт налетов, сильно задумались. В принципе, по моим подсчетам, из трех полков на данный момент у них осталось два неполных. Так что, было о чем подумать.
Правда и у меня образовались большие проблемы с горючим и снарядами для орудий. То есть, мы уже не могли лихо перехватить вражин в полусотне километров, а потом уйти в степь путая следы. Да и люди устали от постоянного напряжения. Правда, со вчерашнего дня, лишь разведчики шустрят. Остальные приходят в себя, очухиваясь от постоянных боевых рейдов.
И именно разведчики принесли весть о том, что в Маловодном, были взяты заложники. А на площади зачитан указ Сикевича: если красные банды продолжат подло бесчинствовать, препятствуя продвижению войск и убивая доблестных украинских воинов, то пособники этих самых банд, находящиеся в городе, будут уничтожены. В пособники, бывший полковник записал тех, на кого указала левая нога (ими оказались в основном подсобные рабочие из бедноты). В данном случае схватили пятнадцать человек. И сегодня с утра, двое из них были повешены.
Молча выслушав эту новость, я сильно задумался. Мля! Ведь собирался, дав людям передохнуть, завтра уже уходить на соединение к своим, так как ресурсов почти не осталось. Но вот теперь… И дело даже не в городских «пособниках», которых у меня сроду не было. Нам вполне хватало обычного опроса обывателей для прояснения обстановки. Нет, дело в создании возможного прецедента. Ведь после этого, каждая сволочь может захотеть решить свои проблемы подобным способом.
А в Маловодном сейчас стоит штаб группы, большая часть бронедивизиона и третий запорожский полк. То есть сил — до хрена. Я и в лучшие времена их бы атаковать не стал. Тем более, сейчас… Снарядов к орудиям, осталось буквально по несколько штук на ствол. А если только со стрелковкой на них переть, это нарываться на большие потери. Там от батальона ничего не останется. Но мерзость ситуации в том, что оставлять такую заявку без ответа, никак нельзя.
Краскомы, слушающие вместе со мной доклад разведки, подавленно молчали. Первым подал голос комиссар, который сначала молча курил, глядя как я чешу репу, а потом не выдержал:
— Что делать-то станем?
Отобрав у него самокрутку, откусил и сплюнув бумажный кончик, затянулся. Чуть не сдох (и где он столь ядреный горлодер берет?) а прокашлявшись, ответил:
— Батальон туда не погоню. Сам пойду.
Лапин от такой заявки остолбенел, командиры возроптали и в этот момент, Кузьма взвился:
— Как это — «сам»?! Совсем с ума сошел? Не смей!
Ковыряя в ухе, я мрачно спросил:
— Чего орешь? «Сам» это не значит, что в одиночку их штурмовать пойду. Возьму с собой десяток парней.
Но угомонить Кузьму было непросто:
— Десяток? Против полка и бронедивизиона? — после чего обращаясь к гомонящим командирам добавил — Чур точно с глузду сьехал!
Тут вообще поднялся вселенский хай. Даже одноногий Холмогоров (показавший себя за время боев великолепным спецом), подпрыгивая на протезе, орал об идиотизме. Остальные, так вообще, в выражениях не стеснялись. В запале, кто-то из горячих хлопцев (ну Семен, я тебе это припомню), даже предложил меня связать, чтобы дурью не маялся.
Послушав их какое-то время, рявкнул: