– Если тебе это интересно, она сохранила и конверт. Его я тоже нашел. И начал размышлять: зачем тебе понадобилась эта записка – точно такая же, как та, которую ты мне подбросил? Это же просто ксерокопия. Но потом я догадался. Тебе нужна была не записка. Тебе нужен был конверт.
Босх молча смотрел на свои руки.
– Ну как? Произвел я на тебя впечатление?
– Никакого, – снова подняв глаза, сказал Бреммер. – В том, что касается меня, все это полный бред.
– Ну, главное, чтобы это не показалось бредом окружному прокурору, не так ли? А я собираюсь объяснить ему, что в записке содержится ответ на твою статью, опубликованную в газете в понедельник – в день, когда начался процесс. Однако штемпель на конверте показывает, что письмо отправлено в субботу. Видишь ли, это настоящая загадка. Каким образом Последователь мог написать поэму со ссылкой на газетную статью, вышедшую двумя днями позже? Ответ, разумеется, заключается в том, что он, этот Последователь, заранее знал о статье – он сам ее написал. Это также объясняет, откуда ты узнал о записке, упомянутой в статье, напечатанной на следующий день. У тебя был свой собственный источник, Бреммер. Три нарушения – и ты выбываешь.
Наступила столь абсолютная тишина, что Босх мог слышать, как в бутылке у Бреммера шипит пиво.
– Ты кое о чем забываешь, Босх, – проговорил наконец Бреммер. – Ведь пистолет у меня. А теперь скажи – кому ты еще рассказывал эту безумную историю?
– Да, просто для полной ясности, – сказал Босх. – Та новая поэма, которую ты оставил для меня в прошлые выходные, была чистейшим блефом. Ты хотел, чтобы психиатр и все остальные решили, будто ты убил Чандлер ради меня или из-за какого-то умственного помешательства, ведь так?
Бреммер ничего не ответил.
– В этом случае никто не смог бы разглядеть истинную причину, по которой ты к ней пришел, – чтобы забрать записку и конверт… Черт возьми, ты же был ее знакомым репортером, и она, вероятно, сама пригласила тебя войти в дом, когда ты постучал – вроде того, как ты пригласил меня сюда. Близкое общение может оказаться небезопасным.
Бреммер ничего не ответил.
– Ответь мне на один вопрос, Бреммер. Мне любопытно, почему одну записку ты подбросил, а другую отправил по почте. Как репортер ты, конечно, мог спокойно прийти в участок, положить ее на стол и никто бы об этом даже не вспомнил. Но зачем отправлять записку по почте? Это явная ошибка – и потому ты вернулся и убил Чандлер. Только почему ты ее допустил?
Репортер долго смотрел на Босха, потом опустил взгляд на пистолет словно для того, чтобы убедиться, что он по-прежнему остается хозяином положения. Пистолет был неплохой приманкой. Босх понял, что добился своего.
– Статью должны были напечатать в субботу. Она предназначалась для субботнего номера, но один тупой редактор придержал ее и пустил только в понедельник. В субботу я отправил письмо, не заглянув в газету. Это была моя единственная ошибка. Но настоящую ошибку допустил как раз ты.
– Да ну? И какую же?
– Пришел сюда один…
На этот раз промолчал уже Босх.
– Почему ты пришел сюда один, Босх? Ты решил поступить со мной так же, как с Кукольником? Ты ведь пришел к нему один, чтобы хладнокровно его убить?
Босх немного подумал:
– Это хороший вопрос.