Держа в правой руке сумку, Бреммер опустил руку в карман куртки, но Босх услышал лишь звяканье ключей.

– Сегодня у меня нет настроения. Знаешь, мне ведь нравилась Хани Чандлер. Но в самом деле – что ты здесь делаешь, Гарри? Я видел, как ты ехал за мной.

– Ты не пригласишь меня в дом? Выпьем пива, отпразднуем твою первую полосу. Как это у вас называется? ВП?

– Ну да. Верхняя половина полосы.

– Понятно. Значит, верхняя половина.

Оба пристально смотрели друг на друга.

– Ну, так что ты скажешь? Я имею в виду – насчет пива.

– Не вопрос, – ответил Бреммер. Повернувшись, он подошел к задней двери и отпер ее ключом, затем протянул руку и зажег свет над самой дверью и в кухне. Отступил назад и жестом пригласил Босха войти первым.

– Только после вас. Проходи в гостиную и садись. А я возьму пару бутылок и тоже приду.

Через кухню Босх по короткому коридору прошел в гостиную-столовую. Садиться он не стал, а подошел к окну, выходящему на улицу. Раздвинув занавески, он окинул взглядом улицу и соседние дома. Там никого не было. Никто не видел, как он сюда входил. Неужели он допустил ошибку?

Он коснулся рукой старомодного радиатора, установленного под окном. Его выкрашенные черной краской металлические кольца сейчас были холодными.

Он постоял здесь еще некоторое время, затем повернулся и огляделся по сторонам. Комната была обставлена дорогой мебелью, выдержанной в основном в черных и серых тонах. Босх присел на черный кожаный диван. Он знал, что если арестует Бреммера прямо в доме, то сможет быстро обыскать его владения. Если он найдет что-нибудь криминальное, то все, что ему останется сделать, – это вернуться сюда с ордером. Однако Бреммер был полицейским и судебным репортером, и он тоже все это знал. «Почему он меня впустил? – думал Босх. – Неужели я допустил ошибку?» Он уже начал сомневаться в своем плане.

В этот момент Бреммер принес две бутылки пива (без бокалов) и сел в такое же кресло справа от Босха. Босх долго смотрел на свою бутылку, к горлышку которой поднимался большой пузырь. Когда он лопнул, Босх поднял бутылку и произнес:

– За верхнюю половину!

– За верхнюю половину! – без улыбки повторил Бреммер. Отпив из своей бутылки, он поставил ее на кофейный столик.

Сделав большой глоток, Босх задержал пиво во рту. Оно было холодным как лед, и у него немедленно заболели зубы. О том, чтобы Кукольник или Последователь что-то подмешивали своим жертвам, вроде бы ничего не было известно. Он посмотрел на Бреммера; их взгляды на миг встретились. Босх проглотил свое пиво. Оно приятно растеклось по желудку.

Упершись локтями в колени, держа в правой руке бутылку, он молча смотрел на Бреммера, а тот так же пристально смотрел на него. Из разговоров с Локке Босх знал, что у Последователя не хватит совести в чем-либо признаться. У Последователя нет совести. Получить его признание можно лишь при помощи какого-либо трюка, может быть, попытавшись сыграть на его самолюбии. В глазах Босха отражался искренний гнев, который сейчас действительно бушевал у него внутри.

– Что такое? – спокойно спросил репортер.

– Скажи мне, что ты делал это ради своих статей или ради книги. Чтобы попасть на верхнюю половину полосы, выпустить бестселлер или что-нибудь в этом роде. Только не говори мне, что ты тот больной козел, которым тебя считает психиатр.

– О чем ты говоришь?