По щекам поползли обжигающие слёзы. Меня вдруг осенило, что, если это не Вова вовсе? Что если это оно? Существо из подвала? Тварь из угла? Монстр из ада? Что если все эти фигуры-призраки и есть оно? И стоит оному воссоединиться и тогда я уже не смогу противостоять. Мне казалось, что в доме слишком много посторонних звуков. То ли это моё громкое перепуганное дыхание так звучит? А потом я снова уловила шевеление. Сначала показался чёрный сгорбленный силуэт, который вскоре выпрямился. Этот чёрный великан никак не мог быть обыкновенным человеком. Но это был не великан, естественно нет. Это был Вова. Я успела уловить быстрый рывок в мою сторону. Он высоко вскинул над головой руки с каким-то продолговатым предметом, издавая победный клич. Я выстрелила сразу два раза подряд. Вова затих. Потом мне снова начало казать, будто это кто-то другой. Далее послышался глухой звук выпавшего из его рук предмета. А потом он и сам повалился вниз.
70
Больше всего я боялась, что убила его, хотя продавец утверждал, что из такого оружия убить невозможно. Прежде чем, подойти к Вове, я врубила электричество (как я и предполагала, счётчик был отключен). После, я убедилась, что Вова дышит, и на нём нет практически никаких травм, кроме царапины на лбу и небольшого алого пятна на плече. А дальше происходило всё, как во сне. Я кое-как дотащила его за руки до выхода, после чего прямо по снегу выволокла на улицу. На Вове была старая вязаная кофта, поношенные вельветовые брюки и зимние ботинки. Прежде чем напасть на беззащитную беременную женщину этот урод снял свой пуховик. Оказавшись в сарае, я открыла дверцу и просто спихнула туда тело. Вова словно мешок прокатился по степеням и приземлился на пол, широко расправив руки, словно желая страстных и томных объятий. Спустилась вниз и убедилась, что стул и ремни на месте. Дело оставалось за малым. Но как оказалось самым сложным. Вова весил, по меньшей мере, килограмм восемьдесят, как мне показалось. Саша весил чуть меньше – семьдесят пять, это я знала точно.
После двух неудачных попыток, я всё же усадила бессознательное тело на стул и, прежде чем он снова свалился на пол, затянула руки двумя ремнями за спинкой стула. Далее зафиксировала ноги, крепко обтянув их папиными ремнями, которые вряд ли смогут разорвать даже пара самых мускулистых рук. Дальше дело оставалось за малым, дождаться пока Вова придёт в себя. У меня было время, чтобы нормально одеться. Я всё ещё была в домашних тапочках и в домашней одежде. Я не замёрзла, но это только потому, что произошёл неожиданный прилив сил из-за адреналина, но лучше всё-таки не рисковать и накинуть на себя фуфайку и одеть тёплые сапоги, что я, собственно, и поспешила сделать.
71
Вова так сильно изменился. Отрастил бороду, как дедушка. Лицо покрылось полосами морщин, что было совершенно не нормально для двадцати восьми лет. Если бы я встретилась с ним при свете дня, просто не узнала бы. Без сознания он пробыл около двадцати минут, я даже успела перекусить бутербродом, деловито разглядывая свои труды. Под своими трудами, я подразумеваю, пристёгнутого по рукам и ногам Вову, обездвиженного и теперь казалось, такого жалкого. Его голова лежала подбородком на груди. И из-за рта стекала обильная кровавая слюна. На улице уже начало светать, поэтому мне не потребовалось зажигать свет, когда я притащила его сюда. Теперь я светила на него китайским фонариком. Тратить зарядку телефона жалко, тем более что я планировала провести здесь не меньше часа. Всё зависело только от того насколько быстро он придёт в себя.
Вова дышал практически бесшумно, хотя время от времени и проскальзывал нездоровый свист. Я надеялась, что причина не в алом пятне на плече. Телефон я оставила в доме, поэтому понятия не имела, сколько на самом деле прошло времени, мне всё же показалось, что смертельно долго. Я замёрзла и устала, и уже подумывала о том, чтобы вернуться в дом. Наверняка я услышу, когда он придёт в себя. Как только до моего уха долетят грубые матерки, значит, очнулся, но на самом деле, я просто боялась, что, вернувшись обратно, я не застану его здесь.
В боку что-то кололо, спина болела, в руках появилась слабость, но никаких предродовых симптомов не было и это хорошо. Малыш плавно двигал ручками и ножками. Я это чувствовала и меня это успокаивало. Я словно убеждалась, что иду в правильном направлении.
Я сложила несколько досок, которые приволокла сверху и уселась на них. Это всё же было лучше, чем стоять на ногах.
Спустя некоторое время Вова дёрнул головой и застонал. Я сразу же выудила из кармана приготовленный травмат и нацелила на него. А фонарик положила на доски, так чтобы его луч попадал прямо на Вову. Он харкнул смачный красный плевок, закашлялся. И только потом поднял свои пустые безжизненные глаза и устремил ничего не значащий взгляд на меня.
– Какие люди, – усталым, но наигранным тоном произнёс он, обнажая окровавленный оскал.
– Всё! Слышишь? Всё! – я не узнавала свой голос. Какой-то слишком высокий, беглый и дрожащий. Я должна успокоиться и сделать всё как надо.
– Ты сейчас развяжешь меня и возможно, я убью тебя безболезненно, – изрыгнул он.
Я кивнула, потом помотала головой, словно человек только что осознавший, что всё бесполезно, как бы ты не старался.
– Нет, теперь будем играть по моим правилам, – наконец-то я смогла успокоиться и говорить вполне себе нормально.
Он рассмеялся, но при этом не сводил с меня глаз. Он понял, что для него шутки закончились.
– Тебе не жить, глупая сука, – он дёрнулся, начиная злиться по-настоящему. Но в его глазах я смогла уловить нотки отчаяния и… страха.
– Хорошо, – это я говорила скорее себе, чем ему, – Хорошо, – я убрала пистолет обратно в карман. Это насторожило Вову, – Ты скажешь мне, где дети.
Снова окровавленный оскал.
– А если нет? Убьёшь меня? Не забывай, убьёшь меня, убьёшь и своего любимого Сашечку.