Был он не одинок. Прислушавшись, Луконин различил приглушенные реплики нескольких человек, собравшихся за дверью. Станут ли они ее ломать? Почему бы и нет? Кто теперь для них генерал Луконин? Ноль без палочки. Пустое место. Плюнуть и растереть.
– Сейчас, – крикнул Луконин, бесшумно открывая сейф.
– Без глупостей, Борис Игнатьевич, – посоветовали за дверью.
– Сейчас, сейчас…
Вытащив из сейфа пистолет, Луконин отвел затвор и сдвинул флажок предохранителя. Из черного дула остро пахнуло смазкой и холодом. Подбежав к бару, Луконин торопливо схватил бутылку и стал пить, проливая алкоголь на рубашку. Зубы его то и дело ударялись о стекло, ноги тряслись, как в разгоняющемся трамвае.
«Когда я в последний раз ездил трамваем? – спросил себя он. – А троллейбусом? А в метро?»
– Борис Игнатьевич! – В дверь заколотили кулаками. – Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам.
– Почему? – звонко спросил Луконин. – Вы ведь вынуждаете меня прибегать к крайним мерам!
– Эй? Что вы задумали? С вами просто хочет побеседовать директор управления…
Мужские голоса за дверью звучали разрозненно и фальшиво. Луконин увидел себя в отражении книжного шкафа, подошел ближе и громко предложил:
– Передайте Александру Васильевичу, что я его жду. Чем скорее он появится, тем лучше.
– Где? – спросили Луконина.
Он не ответил. Приставив пистолет к виску, Борис Игнатьевич влил в себя последние капли спиртного и скривился, словно собираясь заплакать. Выстрел разом вышиб все тревожные мысли, которые беспрестанно вертелись в его голове. Луконину стало легко и спокойно.
Оттолкнувшись ногами от пола, он взмыл в воздух, спеша покинуть кабинет, забрызганный окровавленными ошметками. Его подхватило и, словно перышко, понесло по темному туннелю, в конце которого брезжил свет. В тот миг, когда Луконин собирался захохотать от распирающего его чувства освобождения, свет погас, выход захлопнулся.
5
Солнце все сильнее нагревало влажный хвойный лес, вплотную подступивший к деревне Выселки. Машина майора Степанцева, командовавшего специальной группой ФСБ, задействованной в операции, остановилась за деревьями на проселочной дороге, не доехав до околицы полкилометра. Подчиняясь приказу майора, старший лейтенант Белобров съехал на обочину и заглушил двигатель.
Одетые одинаково, Степанцев и Белобров казались похожими друг на друга, как близнецы. Высокие, молодые, в пятнистых бушлатах и штанах, заправленных в высокие голенища армейских ботинок на шнуровке, они недавно умяли тормозки, прихваченные из дому, и были слегка вялыми.
Связавшись с подчиненными, Степанцев выяснил, что в окруженном доме по-прежнему играет музыка, но во двор никто не выходит. Похоже, что беглый прапорщик Барвин вовсю развлекается с молочницей. Иначе с какой стати ему торчать в четырех стенах?
Выслушав ответ по телефону, Степанцев произнес в телефонную трубку:
– Он с молочницей только водку жрать способен да хвастаться. Его же нормальные бабы не привлекают, ему малолеток подавай.