– И что удалось выяснить? – строго осведомился Астафьев, тщательно скрывая то, как польстила его самолюбию последняя реплика собеседника.

– Удалось выяснить, что к афере причастны наши спецслужбы, – ответил Воротников. – Конкретно: некто Разин Алексей Анатольевич. Полковник… – помявшись, Воротников заставил себя выговорить: – Полковник ФСБ.

– Что?!

– Полковник ФСБ, начальник оперативного отдела Департамента по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом.

– Докатились, – произнес Астафьев с угрозой в голосе.

– Этот самый Разин, – продолжал Воротников, состязаясь в бесстрастности с роботом, – недавно побывал в Киеве, где встретился с сыном бывшего президента Украины…

– Мищенко! Опять Мищенко! Куда же без него!

– За умеренное вознаграждение Андрей Мищенко свел Разина с отцом, а тот направил его в Тбилиси к Шахашвили.

– Ну да, – саркастически хмыкнул Астафьев. – Рука руку моет… только никак не отмоет от налипшей грязи.

Воротников никак не отреагировал на едкое замечание.

– В Грузии следы полковника Разина теряются, – сказал он. – По всей видимости, где-то в подвалах недавно созданной политической жандармерии. Ну а Михаил Шахашвили связался вчера с Мирославом Корчиньским и предложил ему купить фильм за двадцать миллионов долларов. Естественно, утверждая, что это подлинные съемки, сделанные скрытой камерой. Корчиньский, как вы знаете, борется за пост президента, и подобная сенсация способна обеспечить ему победу. Нет никаких сомнений в том, что он обнародует фильм в польских средствах массовой информации, после чего Запад раскрутит его на всю катушку. – Голос Воротникова упал, он заговорил медленно, с трудом подбирая слова: – Анатолий Дмитриевич, мы на краю пропасти. Никто не станет подвергать видеоролик серьезной экспертизе. Фальшивку будут выдавать за подлинник. Вы помните, что творилось во время вооруженного конфликта в Цхинвали. Британские и американские СМИ видели только то, что хотели видеть, а наши доводы отметали как несущественные.

– Теперь у них появится материал погорячее, – тоскливо пробормотал Астафьев. – Еще бы! Российские спецслужбы использовали искусственный туман для устранения политической верхушки Польши. Это будет уже не холодная война. Это… – Президент умолк.

– Вот почему я настаивал на аудиенции, – сказал Воротников.

– Полковник Разин действовал по собственной инициативе или…

Настала очередь Воротникова утратить дар речи. Чего он меньше всего хотел в этой жизни, так это расписываться в своей несостоятельности в качестве шефа ФСБ. И все же, превозмогая себя, он произнес:

– Или, Анатолий Дмитриевич. Насколько мне удалось выяснить, Разин не только проходил службу под командованием генерала Луконина, но и поддерживал с ним внеслужебные отношения. Это длилось давно и… – Прежде чем продолжать, Воротников был вынужден хорошенько откашляться. – И не без выгоды для обоих. Короче говоря… – Он снова кашлянул. – Эта парочка занималась преступной деятельностью примерно с конца восьмидесятых. Неопровержимых доказательств у меня пока нет, но негласный опрос сотрудников подтверждает, что Луконин и Разин не только крышевали бизнесменов, но и выполняли заказы преступных группировок. Что касается акции под Смоленском, то она почти наверняка была спланирована и осуществлена под непосредственным руководством Луконина.

Сделав это признание, директор ФСБ провел ладонью по лбу и обнаружил, что она совершенно мокрая. В довершение к этому мутная капля пота сорвалась с его носа и упала на полированную крышку стола. «Вот так и я, – промелькнуло в его мозгу. – Был и нету».

– Луконин, Луконин… – задумчиво пробормотал голос Астафьева в телефонной трубке. – Да это же…

Воротников вытер стол размашистым взмахом руки и сказал:

– Так точно, господин президент. – Он так редко обращался к Астафьеву столь официально, а потому слово «президент» резануло слух обоим. – Генерал Луконин является первым помощником моего заместителя. Заявление об отставке мною написано. Готов вручить его вам лично или же через секретариат.